Катя заставляла меня постоянно принимать лекарства, вести дневник, на страницах которого надлежало детально описывать все свои ощущения, приказала перестать встречаться с друзьями, посоветовала думать только о лечении, велела навсегда забыть о вязании, кукурузе, шоколадных конфетах, варенье, ананасах, бананах… Короче говоря, планомерно и уверенно отняла у меня все, что я любила.

Мне было не очень понятно, коим образом, орудуя спицами или крючком, я ухудшу состояние своего здоровья, но вылечиться так хотелось, что я подчинялась Кате. Я вообще человек очень ответственный, и, если врач велит принять таблетки в 10.15, непременно сделаю это в указанное время. Но меня интересовало, например, чем плох кофе. А Катя не объясняла, по какой причине нельзя его пить, просто с загадочным видом произносила:

– Это не ваш напиток.

Дальше – больше. Спустя неделю, изучив заполненную мною страницу дневника, она указывала пальцем на строчку:

– Вы пили чай с соседкой?

И советовала:

– Надо оборвать с ней контакт.

На мой вопрос почему, следовал ответ:

– Она не ваш человек.

Еще через пару недель Катерина принялась мною командовать. Теперь она уже не советовала, а приказывала:

– Спать лечь в девять! Встать в семь!

Если я пыталась возражать, она восклицала:

– Хотите вылечиться? Слушаться беспрекословно!

Миновали следующие семь дней, и я поняла, что Катя контролирует каждый мой вздох, пытается управлять мной, как марионеткой.

Потом Екатерина стала твердить:

– Мое лечение длительное, я буду заниматься с вами примерно год, а там посмотрим. Очень большая опухоль, но оперировать ее нельзя. Вырежете – сразу пойдут метастазы. Забудьте о хирурге! Вот закончите облучение, и я вами займусь вплотную. Жаль, что сейчас теряем время на радиологию.

Мне ее речи не нравились. Визиты к Кате стали тягостными, я постепенно стала понимать: она ведет себя странно.

Вот с Борей не было никаких проблем. Я укладывалась в его кабинете на кушетку, мою правую ногу химиокуратор обматывал манжеткой, от которой тянулся провод к небольшой коробочке из пластмассы, на крышке прибора, не издававшего ни малейших звуков, мигала синяя лампочка, и я спокойно дремала. Потом Борис поднимал крышку коробки, вытаскивал оттуда крохотный бумажный рулончик, сажал на нос очки и принимался изучать его.

– Зубец отлично прорисован, – говорил он в конце концов.

Услышав такое заявление впервые, я насторожилась.

– Это хорошо?

– Не хорошо, а отлично! – объявил Боря. И добавил: – Скоро поправитесь.

Меня иногда спрашивают, где я беру сюжеты своих книг. Честное слово, не знаю, они приходят сами. Но порой в детективах селятся люди, с которыми я когда-то имела дело. Спустя несколько лет в одном из моих романов появится персонаж: ученый, абсолютно уверенный в том, что придуманный им прибор способен перевоспитать человека, сделать из социопата нормальную личность. Изобретатель, укладываясь спать, обвивал свою поясницу проволокой, а второй ее конец приматывал к батарее. Так он пытался избавиться от накопленного за день магнитного излучения Земли. Понимаете, откуда растут ноги у этого рационализатора? Он навеян воспоминаниями о Борисе.

Несколько недель Боря с удовлетворением крякал, разглядывая черточки и линии, но потом вдруг начал хмуриться и в конце концов заявил:

– Ваш организм привык к воздействию, необходимо пришпорить процесс. Слышали о гипертермической терапии?

– Нет, – робко ответила я.

Химиокуратор откашлялся и прочитал мне лекцию. Поскольку его речь изобиловала медицинскими терминами, подробности остались за гранью моего понимания, я уяснила лишь суть. Злокачественные клетки гибнут при высокой температуре, а вот при 36,6 по Цельсию ощущают себя весьма комфортно. Если тело как следует нагреть, я забуду об онкологическом заболевании.

Я вспомнила русские народные сказки, в которых герой прыгает в чан, бурлящий на огне, затем в бочку с холодным молоком, превращается благодаря этому в юного красавца, и испугалась.

– Мне придется нырять в кипяток?

– Конечно, нет, – засмеялся Борис. – Сделаем серию уколов, которые повышают температуру человеческого организма. Через двенадцать дней вы почувствуете небывалый прилив здоровья.

Муж всякий раз не мог сопровождать меня на процедуры, он работал, и в тот день я оказалась у Бори одна, посоветоваться было не с кем.

– Не волнуйтесь, – уговаривал меня лекарь, – многие люди выжили благодаря моему авторскому методу. Процедура проводится под контролем, мы готовы к любым форс-мажорным ситуациям, но их ни разу за годы моей практики не было.

И я согласилась на гипертермическое лечение. Борис сделал укол и велел:

– Садитесь в кресло, почитайте журнальчик.

Минут через пять целитель поинтересовался:

– Есть необычные ощущения?

– Никаких! – бойко отрапортовала я. А спустя пару минут мне вдруг стало жарко.