— То был всего лишь разрушенный сон о Танелорне, Элрик.

Альбинос понял, что больше он ничего не добьется от капитана.

— Ты предлагаешь мне плохой выбор. Отправиться с тобой в опасное путешествие и никогда больше не увидеть моего мира — или рискнуть и высадиться на этом острове, населенном, судя по звукам, которые мы слышим, проклятыми и мучителями проклятых.

Капитан уставился невидящим взглядом в Элрика.

— Да, я знаю,— тихо сказал он.— Но ничего лучше я тебе не могу предложить.

Теперь вопли, мольбы, крики ужаса звучали громче, но их стало меньше. Элрик бросил взгляд вниз, и ему показалось, что он увидел пару рук в латах, поднимающихся из воды. На воде появилась пена, покрытая красными крапинками и вонючая, возникла какая-то желтоватая накипь, в которой плавали навевающие ужас обломки: — поломанные мачты, обрывки парусов, лоскуты флагов и одежды, части оружия и — все в больших и больших количествах — мертвые тела.

— Но где состоялась эта битва? — прошептал Блендкер, которого это зрелище ужасало и влекло.

— Не в этой плоскости,— ответил ему капитан,— Вы видите только обломки, которые приплыли из одного мира в другой.

— Значит, то была битва сверхъестественных сил?

Капитан снова улыбнулся.

— Я не всеведущ. Но я думаю, что здесь и в самом деле были задействованы сверхъестественные силы. Воины половины мира сошлись в морском сражении, решающем судьбу мультивселенной. Это было — или будет — одно из решающих сражений. От него зависит судьба человечества, оно определит Удел человека в грядущем цикле.

— И кто в нем участвовал? — спросил Элрик, хотя и решил больше не задавать вопросов капитану.— За что они сражались?

— Я думаю, в свое время ты узнаешь об этом.— Капитан снова повернул лицо к морю.

Блендкер потянул носом воздух.

— Отвратительно!

Элрику тоже все больше не нравился этот запах. То здесь, то там в воде возникали огни. Они высвечивали лица тонущих, некоторые все еще цеплялись за черные обгорелые обломки. Не все лица были человеческими, хотя по виду прежде и принадлежали людям. Существа со свиными рылами, бычьими мордами тянули к Темному кораблю сведенные агонией руки, жалобно хрюкали, умоляя о помощи, но капитан словно не замечал их, а рулевой не менял курса.

Огни разлетались искрами, вода шипела, дым смешивался с туманом. Элрик закрыл нос и рот рукавом и был рад, что дым и туман ухудшают видимость, потому что обломков становилось все больше, а тела напоминали теперь скорее рептилий, чем людей,— из их распоротых, бледных, как у ящериц, животов хлестала жидкость, не похожая на кровь.

— Если это мое будущее,— сказал Элрик капитану,— то я, пожалуй, останусь на борту.

— Ты, как и я, должен исполнить свой долг,— тихо сказал капитан.— Будущее необходимо отработать, так же как прошлое и настоящее.

Элрик покачал головой.

— Я презрел свой долг перед империей, потому что искал свободы,— сказал альбинос.— Поэтому я должен оставаться свободным.

— Нет,— пробормотал капитан,— Свободы нет. Пока еще нет. Для нас. Мы должны пройти через новые испытания, прежде чем начнем прозревать, что же такое свобода. Цена за это знание, вероятно, выше, чем та, что ты готов заплатить на данном этапе твоей жизни. И нередко эта цена — сама жизнь.

— А еще, покинув Мелнибонэ, я искал отдохновения от всей этой метафизики,— сказал Элрик.— Я соберу свои вещи и высажусь на этой земле. Если повезет, может, быстро найду эти Малиновые врата и вернусь к опасностям и мукам, которые хотя бы знакомы мне.

— Другого решения ты и не мог принять.— Голова слепого капитана повернулась к Блендкеру: — А ты, Отто Блендкер? Что будешь делать ты?

— Мир Элрика мне чужой, и мне не нравятся эти крики. Что ты можешь мне обещать, если я останусь на корабле?

— Ничего, кроме достойной смерти.— В голосе капитана слышалось сожаление.

— Смерть — это обещание, с которым мы рождаемся, мой господин. Достойная смерть лучше недостойной. Я останусь с тобой.

— Как хочешь. Я думаю, ты поступаешь разумно.— Капитан вздохнул.— Итак, я прощаюсь с тобой, Элрик из Мелнибонэ. Ты хорошо сражался на моей службе, и я благодарю тебя.

— Сражался за что? — спросил Элрик.

— Можешь называть это человечеством. Можешь называть это судьбой. Называй это мечтой или идеалом — как хочешь.

— Я никогда не получу от тебя ответа яснее?

— Не от меня. Я думаю, ясного ответа просто нет.

— Ты почти не оставляешь надежды,— сказал Элрик и начал спускаться по трапу.

— Есть два вида надежды, Элрик. Как и в случае со свободой, есть надежда, которую легко хранить, но в конечном счете выясняется, что она того не стоит. А есть надежда, которая дается с большим трудом. Согласен — я почти не оставляю первой.