– Я пишу диссертацию, – призналась Люба.

– Ага! Это я понимаю. Вам нужен материал для докторской. Ну, что ж… Меня вы, понятное дело, в соавторах не укажете.

– Послушайте, как можно настолько не любить свою работу? – возмутилась Люба. – Ведь вас только деньги интересуют. Понятно, почему ни Слава, ни Света к вам со своими проблемами не обратились. День прошел, и слава богу, ведь так? На детей вам наплевать.

– Вы мне мораль будете читать? – усмехнулась Марина Владиславовна. – А давайте поменяемся? Вы в школу, а я – в телестудию. Или в кабинет при элитной клинике, звезд утешать. За огромные деньги.

– Да откуда вы знаете, сколько мне платят?!

– Уж побольше, чем мне. Да, я написала заявление об увольнении по собственному желанию. Хотя на меня и надавили. Но мы с директором обо всем договорились. Я не иду в суд с жалобой на незаконное увольнение, а она не портит мне трудовую биографию. И я ни о чем не жалею. Эта работа непрестижная и малооплачиваемая. Вот вы… Вы прекрасно устроились. Поэтому я и сказала, что вы – мой кумир. Не поете, не пляшете, в кино не снимаетесь, внешность так себе, возраст далеко за, а стали звездой экрана. Пристройте и меня куда-нибудь, и я с радостью помогу вам с материалом для докторской.

– А вы своего не упустите. – Люба была в шоке от такой откровенности. «Вы – мой кумир». И убийственная характеристика этого самого кумира.

– Каждый крутится как может. – Марина Владиславовна коротко вздохнула и погладила одной рукой другую, словно пыль смахнула. – Понятно, что на зарплату нынче не проживешь. Да и не живет никто. Все имеют приработок или другой источник дохода. Я достаточно мыкалась, и вот судьба дала мне шанс. Почему я должна его упускать?

Люба с интересом посмотрела на молодую симпатичную женщину. Понятно, что любая работа должна достойно оплачиваться. Но когда человека только деньги интересуют – и ничего больше?! Фраза «развалили систему образования» всегда казалась Любе понятной. Но только теперь до нее дошел истинный ее смысл. Развалили систему ценностей, а вслед за этим посыпалось все. Голый цинизм везде, дети лишь средство обогащения. Их учитывают, приписывают, перераспределяют. Но давно уже не любят. Школьные стены покинула душа.

– Так как, Любовь Александровна? Мы договоримся?

– А что конкретно вы хотите с меня получить?

– Мне нужна работа.

– Я над этим подумаю.

– Подумайте. – Марина Владиславовна встала и одернула пиджак. Люба поняла, что разговор окончен. Утром – деньги, вечером – стулья. – Меня ждут в другом месте.

– На маникюр опаздываете?

– Я дорабатываю месяц и ухожу. Мне в этой школе больше ловить нечего. Поэтому могу себе позволить все.

– И вы ничего мне не скажете? – Люба тоже встала.

– А что тут можно сказать?

– Но вы с ними беседовали? Со Славой и со Светой. Вы же знали, что у них проблемы?

– Они не били окна, не писали на стенах матерные слова, хорошо учились. А контролировать несчастную любовь, извините, невозможно.

– Я уже поняла, что вы мне ничем не можете помочь. Поэтому и вы меня извините…

Люба направилась к выходу. Марина Владиславовна занервничала.

– Э-э-э… Вы уже уходите?

– Загляну в учительскую. Раз уж я сюда пришла, надо хотя бы школьный журнал посмотреть. Настолько ли хорошо у Светы и Славы обстояли дела с учебой, как вы говорите. С их классными руководителями побеседую. – Люба аккуратно закрыла за собой дверь, стараясь сдержать эмоции. Несчастные подростки! Им со своими проблемами можно пойти только в ларек за пивом и сигаретами. Что они и делают.

Марина Владиславовна следовала за ней, как тень, до самой учительской.

Едва Люба сказала:

– Здравствуйте… – За ее спиной раздалось:

– Сегодня у нас в гостях знаменитость. Любовь Александровна Петрова с телевидения.

– Я вовсе не с телевидения! – возмутилась Люба такому откровенному вранью.

– Ток-шоу «Все всерьез», – не слушая ее, анонсировала Марина Владиславовна.

– То-то мне ваше лицо знакомо, – удивленно сказала одна из учительниц. – Надо же. А к нам с чем?

– Софья Ильинична, как это с чем? – всплеснула руками школьный психолог, обходя Любу, словно неодушевленный предмет. – Ведь мы же недавно «прославились»!

– Никаких интервью! – Учителя проворно вскочили. Как горох, посыпалось:

– Ой, у меня дела!

– Тетрадки не проверены!

– Срочно надо позвонить!

Не успела Люба опомниться, как Марина Владиславовна шмыгнула в кабинет завуча.

– Дождались! – раздалось оттуда.

– Надо срочно позвонить директору!

– Я не имею никакого отношения к журналистике! – возмутилась Люба.

– Как вы проникли в школу? – сердито спросила появившаяся из кабинета с табличкой «Завуч по…» грузная женщина.

– Небось соврала, что за справкой, – усмехнулась возвышающаяся за ее спиной Марина Владиславовна.

«Недаром на психолога училась, – зло подумала Люба. – Угадала».

– Эти журналюги такие проныры.

Завуч так и сказала: «журналюги». Никогда в эту школу не станут записываться родители будущих первоклассников, занимая очередь с ночи. Показатель уровня знаний, которые дает учебное заведение, прежде всего хороший русский язык учителей. Письменный и устный. Хорошо бы их дипломы проверить. А то всякое бывает.