Шрифт:
«Одна из наиболее героических личностей»
(Мария Цебрикова)
1
23 марта 1917 года петроградские и московские газеты вышли с траурными заголовками: в этот день состоялись торжественные похороны жертв революции на Марсовом поле, среди которых были и женщины — «пламенные героини борьбы за народовластие». В номере газеты «Утро России» вслед за сообщениями о грандиозных похоронах, а также о судьбе царской семьи помещался скромный некролог, сообщавший, что на южном берегу Крыма в Симеизе 20 марта скончалась Мария Константиновна Цебрикова, «чье имя в девяностых годах также произносилось шепотом, как в семидесятых годах называлось имя Чернышевского, а еще раньше Герцена... Судьбе было угодно, чтобы М. К. Цебрикова увидела падение обветшалой государственной власти за несколько дней до своей кончины... Она скончалась 82 лет на заре столь долгожданной гражданской свободы»,— писал автор некролога.
Есть свои символы времени, и жизнь Марии Константиновны Цебриковой могла бы стать таким символом. Автор некролога называет Цебрикову «едва ли не первой русской публицисткой» и пишет, что «ее знаменитое письмо к Александру III, в котором она «с такой пламенной силой убеждения в правоте своего слова клеймила реакционное правление самодержавного режима, обращалось среди молодежи, переписанное чернилами, как некогда ходили по рукам «Что делать?» и «Письма с того берега» [229]
229
«Утро России», 1917, 23 марта, № 78, с. 3.
Имя Цебриковой поставлено здесь в один ряд с именами Герцена и Чернышевского... Для многих современников это не было преувеличением. Некролог «Утра России» напоминал о деятельности Цебриковой как литературного критика «Отечественных записок», о том, как многим обязано ей женское движение за равноправие в России.
Под некрологом стояли скромные инициалы. Пока не удалось установить, кто его автор. Но имя Цебриковой было достаточно широко известно читающей России. Попытаемся же себе представить, кто бы мог написать о ней, не переживи она свое время.
Во-первых, Лев Николаевич Толстой. В годы, когда возникло толстовское издательство «Посредник», Цебрикова была центром кружка, в котором мечтали издавать книги для народа. Сама Мария Константиновна написала немало книжек для народного чтения, и ее рассказ «О трех мужиках и бабе ведунье» Толстой считал «интересным как программа» [230] .
Знаменитое письмо Цебриковой к императору Александру III также было высоко оценено Толстым. В письме к издательнице А. М. Калмыковой, печатавшей многие народные рассказы Цебриковой, Толстой писал 31 августа 1896 года: «Сдерживать правительство и противодействовать ему могут только люди, в которых есть нечто, чего они ни за что, ни при каких условиях не уступят. Для того чтобы иметь силу противодействовать, надо иметь точку опоры. И правительство очень хорошо знает это и заботится, главное, о том, чтобы вытравить из людей то, что не уступает,— человеческое достоинство». Отметив, как спокойно правительство Александра III уничтожило все наследие реформ 1860-х годов, Толстой пишет:
230
Письмо В. Г. Черткову от 7 мая 1885 г. Толстой Л. Н.— Полн. собр. соч., т. 85, с. 180.
«И в проведении всех этих мер не встречало никакого противодействия, кроме протеста одной почтенной женщины, смело высказавшей правительству то, что она считала правдой» [231] .
Этой женщиной была Цебрикова.
Слова, проникнутые уважением и сочувствием, мог бы произнести о Цебриковой и Некрасов. В журнале Некрасова «Отечественные записки» Цебрикова сотрудничала почти десять лет — до самой смерти поэта. Редактору «Отечественных записок» она принесла свою первую статью «Наши бабушки» — о женских типах романа Толстого «Война и мир». Некрасов напечатал ее в шестой книжке своего журнала за 1868 год. Статья принесла автору широкий литературный успех, и о Цебриковой заговорили как о заметном литературном критике.
231
Толстой Л. Н. Там же, т. 69, с. 134.
В пору конца 60-х годов и развернувшегося в России женского движения было модно награждать женщин, достигших общественного признания, почетным титулом «первая»: Первая женщина-врач. Первая женщина- математик. Первая женщина-историк. Цебрикова стала первой женщиной-критиком. Вскоре имя Марии Константиновны получило достаточно широкую известность. Оно оказалось притягательным для читателя и крамольным для цензуры. Некоторые ее статьи в «Отечественных записках», чтобы не ставить под угрозу выход номеров журнала, редакция предпочитала помещать без подписи автора.
Известно, что человека, помимо всего иного, характеризует и круг его друзей.
С революционером В. В. Берви-Флеровским, о котором сочувственно писал Маркс, Цебрикову связывала глубокая личная дружба. Ее близким товарищем был и известный литературный критик Н. В. Шелгупов. Этель Лилиан Войнич, автор романа «Овод», назвала Цебрикову «одной из наиболее героических личностей, которых я когда-либо знала» [232] .
А женское движение... Путь многих выдающихся женщин 1860—1870-х годов, таких, как А. П. Философова, М. В. Трубникова, Е. И. Конради, Е. О. Лихачева, пролегал рядом с Цебриковой. Они высоко ценили подвижничество Марии Константиновны, ее самоотверженные старания помочь русским девушкам получить образование, вместо «кухонного огонька и огонька жертвенного» засветить огонь служения науке, обществу, искусству. Впрочем, Цебрикова никогда не разделяла крайностей феминизма и высмеивала тех, кто считал, что возиться с головастиками много интереснее, чем воспитывать собственных детей.
232
Таратута Е. Этель Лилиан Войнич. М., 1960, с. 254. Фраза из письма Войнич к Е. Таратуте в 1956 г.
Борьба русских женщин за право получить высшее образование, за свои человеческие и юридические права была длительной и нелегкой. Но собственно «женское движение» начало своего самосознания числит со статей известного поэта, переводчика и публициста, одной из самых ярких и драматических фигур 1860-х годов Михаила Илларионовича Михайлова, появившихся в журнале «Современник» в 1860—1861 годы. Это были статьи «Женщины, их воспитание и значение в семье и обществе», «Женщины в университете» и «Джон Стюарт Милль об эмансипации женщин». «Говорить в защиту женщин,— писал Михайлов в первой своей статье,— пока значит не что иное, как доказывать, на основании почти тех же фактов, на которые опираются и противники женской эмансипации, возможность и женщине быть гражданкою умственного и нравственного мира, составляющего в настоящую минуту исключительную привилегию мужчин». Эти статьи стали программой действия для целого поколения русских девушек, надолго определили судьбы многих из них.