— Ничего, — ответила она на химеровом языке. И добавила на чешском, с очень серьезным видом, — Она. Ничего. Не сказала!

— Еще как сказала! — Пискнула Сусанна, подражая маленькому ребенку, который хочет, чтобы обратили внимание на её шалость, и веселясь от души повторила, — Спаривание! Осеменение!

— Суз, прошу тебя, уймись, — беспомощно умоляла Кару, и очень радуясь тому, что эти двое говорят на разных языках.

— Ладно, — сдалась её подруга. — Я могу быть вежливой. Наблюдай.

И она обратилась к Акиве.

— Добро пожаловать в наш мир, — сказала она при этом преувеличенно жестикулируя. — Надеюсь, вы получаете удовольствие от этого посещения.

Еле сдерживая улыбку, Кару перевела.

Акива кивнул.

— Спасибо, — и обратился к Кару, — Будь добра, передай ей, что её представление было прекрасно.

Кару передала.

— Знаю, — согласилась Сусанна.

Это была её обычная реакция на комплименты, но Кару видела, что ей была приятна похвала.

— Это была идея Кару.

Кару не стала никак это комментировать, а вместо этого сказала.

— Она сильна в искусстве.

— Как и ты, — ответил Акива.

Настала очередь Кару быть польщенной.

Сусанна сказала ему, что они обе посещают школу искусств, на что Акива ответил, что в его мире нет ничего подобного; только обучение какому-либо ремеслу. На что она ответила, что является своего рода подмастерье, потому что происходит из рода ремесленников и поинтересовалась у Акивы, не из семьи ли он военнослужащих.

— Можно и так сказать, — ответил тот.

Его братья и сестры были солдатами, как и его отец в своё время. Слово отец Акива произнес довольно резко, и Кару уловила в его голосе враждебность и не стала давить, поэтому разговор вернулся обратно к искусству.

Кару фильтровала их беседу, потому что даже примерное поведение Сусанны требовало фильтрации, но на удивление всё протекало легко и просто.

"Даже слишком легко," — думала Кару.

Почему ей было так легко смеяться вместе с этим серафимом, и не вспоминать о сожженных порталах, и маленькое опаленное тельце Кишмиша, его учащенное сердцебиение, которое проиграло битву со смертью? Она должна была постоянно напоминать себе, и даже сдерживать себя, когда она смотрела на Акиву, её осторожность и сдержанность так и норовили дать деру.

Через некоторое время, Акива заметил, кивая в сторону Сусанны,

— А она на самом деле не очень-то и страшная, как ты меня пугала.

— Ну, ты обезоружил ее. Ты умеешь произвести нужное впечатление.

— Я? Кажется, вчера с тобой это не сработало.

— У меня больше оснований, противостоять твоему шарму, — ответила она. — Я должна всегда напоминать себе, что мы враги.

Как будто тень проскользнула между ними. Выражение лица Акивы опять стало прежним, он убрал свои руки под стол, пряча свои татуировки от нее.

— Что ты только что ему сказала? — Спросила Сусанна.

— Я напомнила ему что мы враги.

— Цыц, какими бы ни были ваши отношения, но вы не враги.

— Но это так, — ответила Кару, и это было правдой, хоть её тело стремилось убедить в обратном.

— Тогда почему вы любуетесь закатами и попиваете чаёк вместе?

— Ты права. Я не знаю, что делаю, не знаю, зачем.

Она подумала о том, что действительно ей следует сделать: отправиться в Морокко, чтобы найти Разгата; пролететь через портал в небе, чтобы попасть в… Эрец. Мурашки пробежали по спине. Она была так сосредоточена на гавриэлях, что не особо думала, как всё будет происходить на самом деле, а теперь, после описания Акивой его мира — истерзанного нескончаемой войной — Кару снова овладел страх и ей больше не хотелось никуда идти.

А что делать, если она всё-таки туда доберется? Подлететь к решетчатому окошку неприступной крепости и вежливо спросить, дома ли Бримстоун?

— Говоря о врагах, — сказала Сусанна, — Казломир был сегодня утром на телевидении.

— Ну и славно, — ответила Кару, всё еще погруженная в свои мысли.

— Нет. Совсем не славно. Поганец Козломир.

— О, нет. Что он сделал?

— Пока ты там встречала рассвет со своим врагом, все новости крутились вокруг тебя, и определенно принесли пользы одному актеришке, позирующими перед камерами и рассказывающему всему миру о тебе. Например, гмм, про шрамы от пулевых ранений? Он выставил тебя своего рода подельницей бандюков…

— Подельницей? Серьезно? Если бы я и была…

— Короче, — резко прервала её Сусанна. — Мне жаль, что приходится это говорить, но, если у тебя и была какая-никакая анонимность, голубоволосая девушка, то своими полетами, ты положила ей конец. Возможно полиция уже во всю обшаривает твою квартиру…

— Что?

— Ага, они называют вашу драку "нарушением общественного порядка" и утверждают, что просто хотят поговорить с, эээ, вовлеченными в это людьми. Если кто-нибудь что-нибудь знает…