Едва я вышел на крыльцо, как двое латников с топорами отскочили в сторону, будто я только и мечтал, как бы оторвать им головы.

Джейсон, один из чародеев графа, еле заметно кивнул мне, и тут же набросил на лицо маску беспристрастности. Двоих его придворных коллег я не знал даже в лицо.

Местный феодал граф Осмонд, седовласый статный мужчина, был закован в полный комплект боевых доспехов. Он даже надел шлем, пусть пока и не опустил забрало, и восседал на породистом боевом скакуне, буравя меня глазами. Но разговор он начал довольно вежливо.

– Здравствуй, Рико, – сказал он.

– Доброе утро, сэр, – так же вежливо сказал я.

– Уже полдень, Рико, – сказал он.

– Тогда доброго вам дня, – исправился я. – Чем я обязан приятностию вашего визита?

– Не оскорбляй мой интеллект лживыми увертками, Рико. Прояви уважение, если не к моему положению, то хотя бы к моим сединам, – сказал граф. – Я хочу знать все, что тебе известно о смерти Грамодона, и немедленно.

– Я его не убивал.

– Заметь, я и не говорил, что ты его убил, – сказал граф. – Я спросил, что тебе известно о его смерти.

– Ну… он умер, – сказал я.

– Ты там присутствовал?

– Нет, – сказал я. – Но я видел его труп.

– Как ты туда попал?

– Могу я задать встречный вопрос, сэр? – осведомился я. – Те люди, которые видели меня в окрестностях пещеры Грамодона, больше никого там не видели? Например, мужчину и женщину верхом на лошадях? И еще одну лошадь, нагруженную сокровищами Грамодона?

Граф Осмонд посмотрел на сэра Ралло. Рыцарь пожал плечами.

– Мне ничего об этом неизвестно, – сказал граф. – Отвечай на вопрос, Рико.

– Меня заманили туда обманом, предложив выступить посредником в сделке, – сказал я. – Когда мы прибыли на место, меня ударили по голове.

Поворачиваться к графу спиной было бы невежливо, поэтому я наклонил голову и продемонстрировал всем желающим свой затылок.

– Твоя рана ничего не доказывает, Рико, – заметил сэр Ралло. – Дракон мог приложить тебя о стену во время вашей схватки.

– Если бы дракон приложил меня о стену, вам сейчас не с кем было бы разговаривать, – сказал я.

– В чем заключалась суть сделки, о которой ты упомянул? И если ты выступал в качестве посредника, то кто был второй стороной?

– Это конфиденциальная информация, которую я не имею права раскрыть, – сказал я. На самом деле, я врал. Поскольку леди Ива поступила со мной нечестно, у меня было полное право нарушить конфиденциальность. Я просто боялся, что моей истории никто не поверит. Я уже и сам в нее не верил.

– Мне трудно понять твою щепетильность, Рико, учитывая всю серьезность ситуации, – сказал граф Осмонд. – Дракона убили заговоренным копьем. Это было твое копье?

– Нет, – сказал я.

– Джейсон, Рико мог изготовить такое оружие? – спросил граф, не поворачивая головы.

– Теоретически, мог, – сказал Джейсон. – На это потребовалось бы много времени и усилий, но мог.

Спасибо тебе, Джейсон, подумал я. А мы ведь даже пару раз напивались вместе с этим парнем. И потом, где его корпоративная солидарность?

– У Рико много свободного времени, – сказал граф Осмонд. – Кроме того, он появился на моих землях всего полгода назад. Мы не знаем, откуда он пришел и чем занимался. Мы вообще ничего о нем не знаем.

Во время своего короткого монолога граф не отрываясь смотрел мне в лицо. Хотел посмотреть на мою реакцию? Что ж, тут я его разочаровал. На моем лице не отразилось никаких эмоций.

Зато я кое-что понял.

Граф Осмонд говорил все это не мне. Он говорил это себе.

По большому счету, ему было абсолютно наплевать, убивал я Грамодона или нет. Моя виновность не имела для него никакого значения. Он уже думал о перспективе.

А в ней тоже маячил грозный дядя невинно убиенного дракона, дядя по имени Гарлеон. Не связанный с родом человеческим никакими договорами или обязательствами. Дядя, который вполне может заявиться сюда и потребовать объяснений у самого графа. И если Гарлеон не получит объяснений, он может превратить жизнь всего графства в настоящий ад, смерть, приходящую с небес. Огненный дождь.

Которого не будет, если граф предоставит Гарлеону виновного в смерти его племянника. А виноват я на самом деле или нет, графу не так уж и интересно.

Я понимаю чувства графа и полноту его ответственности перед своими вассалами, однако мне вовсе не нравилось, что роль жертвенного агнца он уготовил именно для меня.

– Вы будете брать меня живьем, или я устрою вас и в качестве трупа? – поинтересовался я.

Граф Осмонд помрачнел. Видимо, ему ситуация тоже была не по душе. Но графу проще было пожертвовать одним чужаком, чем сотней своих вассалов. Он уже все для себя решил.