Тим почувствовал, что к его щекам приливает краска смущения, и, совсем не узнавая себя, пробормотал:

— А, да… Это я так… просто задумался. Пока.

— Пока, — ответила Кристин.

Весь последующий вечер Тим ломал голову над тем, что с ним творится. Негодование и жажда избежать позорного подчинения Кристин Рэнфилд почти незаметно для него преобразовались в увлекательную игру, а со временем и вообще в какое-то волнующее наваждение.

Вот уже несколько недель подряд он не виделся ни с друзьями, с которыми его роднили занятия серфингом, сноубордом, альпинизмом и прочими экстремальными видами спорта, не ходил в излюбленные заведения — на дискотеки и в клубы, — где в былые времена так любил знакомиться с хорошенькими девушками.

Да и взгляд на девушек у него странным образом переменился.

Раньше ему нравились высокие блондинки, экипированные различными штучками, считающимися неотъемлемыми атрибутами человека стильного, модного. Надушенные дорогими духами, разодетые в наряды от-кутюр, щеголяющие перед окружающими «навороченными» мобильными телефонами и прочей ерундой. А теперь Тим неожиданно понял, что внешний блеск ничего не стоит, что искать в жизни надо совсем другое, более основательное, более цельное.

Ему стало ясно и то, что и не любил он вовсе высоких блондинок, а увлекался ими потому, что таковым был стереотип «модной» женщины. И потому что в толпе подобные особы привлекают к себе больше внимания, а встречаться с ними считается престижным, достойным зависти. Тиму сделалось ужасно стыдно за свою поверхностность.

По сути дела, ни одну из знакомых девушек до недавнего времени он не любил по-настоящему. Все его непродолжительные романы заканчивались ничем, и по прошествии некоторого времени ему даже вспоминать о них не хотелось.

Возможно, поэтому он с таким рвением увлекался экстримом и уверял всех своих близких, что никогда не женится. Из инстинктивного желания сделать менее заметной ту пустоту в своем сердце, которую не мог заполнить любовью к женщине.

Все эти мысли стали возникать в его голове с появлением Кристин, которую он по-прежнему упрямо не желал признавать равной себе по силе духа, упорству и выдержке, но которая произвела в его душе странный переворот и, несмотря на внешнюю отстраненность и даже строгость, манила к себе все сильнее и сильнее.

Если бы о том, как бесстрашно и быстро она ринулась на помощь Сэму, мне кто-нибудь рассказал, я бы не поверил, думал Тим тем же вечером, сидя в своей гостиной и рассеянно глядя на экран телевизора. М-да… надо отдать ей должное: подготовка у нее неплохая и скорость реакции что надо. Если бы не я, она не колеблясь полезла бы к застрявшей каретке и скорее всего справилась бы не хуже меня…

Он задумался, не означает ли сегодняшнее происшествие и поведение Кристин ее победу над ним, окончание их тайного противоборства и, в сотый раз убедив себя в том, что женщина в любом случае менее ловка, вынослива и сообразительна, чем мужчина, решил, что не означает.

— Тот час, когда моя правота будет доказана, непременно наступит, — пробормотал Тим, вскочив с кресла у стены и в сильном волнении начав расхаживать из одного конца комнаты в другой. — Да, Кристин не такая, как большинство женщин. Она гораздо более сильная, решительная, ловкая, красивая… И все же не может и не должна заниматься сугубо мужской работой — это нелепо, неправильно…

Он резко замолчал, останавливаясь в центре гостиной.

«Красивая», эхом отдалось в мозгу произнесенное им несколько мгновении назад слово. А ведь она действительно очень красива, подумал он, пораженный этим открытием и тем, что так долго не сознавал, почему его так тянет к Кристин. Необыкновенно красива…

Ему представилась Кристин, и он впервые признался себе, что находит ее каре-зеленые глаза исключительно глубокими и восхитительными, линии скул, подбородка и шеи — женственно-изящными. Стройную фигуру — сложенной удивительно пропорционально, а густые каштановые волосы с живым блеском просто роскошными.

Он тут же вспомнил и о шрамике на ее руке, и о завитке на шее, и даже почему-то о щенке с растопыренными ушами на обложке блокнота, который она ему подарила, и душу переполнило какое-то огромное теплое чувство.

Обескураженный, Тим опустился на диван и закрыл глаза. Ему вдруг очень захотелось узнать, где сейчас Кристин, очутиться с ней рядом, рассказать ей, что с первого мгновения их знакомства она одна занимает все его мысли, она одна присутствует во всем, что бы он ни видел вокруг себя…

А вдруг с ней сейчас кто-то есть? — опять подумалось ему. И блаженное, расслабляющее чувство в сердце, которое так не хотелось от себя отпускать, вытеснилось другим — гадким, мучительно, словно исподтишка щиплющим душу холодными бесплотными пальцами.

Зазвонил мобильный телефон, и Тим, вздрогнув, открыл глаза. Из трубки, которую он нехотя достал из кармана и поднес к уху, послышался веселый голос Дейвиса:

— Тим, привет! Куда это ты пропал? Ни в «Голден гейтс» тебя не видно, ни в других местах. Не звонишь, не приезжаешь.

— Все некогда, — ответил Тим, радуясь и в то же время тяготясь звонком друга.

Дейв фыркнул.

— Тебе всегда было некогда, но субботние вечера ты непременно проводил в «Голден гейтс», да и о друзьях никогда не забывал. В чем дело, старик? У тебя проблемы?