У меня ёкает сердце. Я долго раздумывала, не стоит ли сначала позвонить, чтобы знать наверняка: Дэниел будет меня ждать в условленном месте, но, сама не пойму почему, я не стала это делать. Представляю, что сейчас услышу: он больше не работает здесь, не живет, его не будет никогда, и на миг закрываю глаза.

Джош смотрит на часы.

— Он на переговорах с потенциальным клиентом. Тот слишком занят, приехать к нам не смог, попросил за дополнительную плату явиться прямо к нему в офис. К одиннадцати.

А теперь который час? — Я, хоть в этот день успела побывать на двух встречах и сотню раз взглянула на часы, убей не помню, полдень сейчас или вечер.

— Уже почти два, — произносит Джош, похоже заметив растерянность на моем лице. — Думаю, Дэниел вот-вот вернется. — Он указывает рукой на дверной проем в конце коридора. — Если хотите, подождите его в приемной.

— Спасибо, — бормочу я.

— Добрый день. Я вас слушаю. — Девушка-секретарша с гладко зачесанными назад и закрученными в узел светло-русыми волосами, ясными голубыми глазами и ласковым светом в открытом взгляде приподнимается со стула и с приветливой улыбкой кивает мне.

У меня мелькает мысль: не она ли утешила Дэниела, когда я, бессердечная дура, прогнала его? Одергиваю себя. Имею ли я право ревновать? Предъявлять претензии? Щеки слегка краснеют от стыда.

— Я… гм… к Дэниелу Суитмену. Мне сказали, можно подождать его в приемной.

— Да, конечно. — Девушка указывает на соседнюю комнатку. — Проходите, пожалуйста.

— Спасибо. — Я вхожу в комнату, оформленную весьма просто, но со вкусом — в очень светлых тонах.

— Желаете чего-нибудь выпить? — спрашивает секретарша. — Чай, кофе, содовая?

— Нет, благодарю.

— Если вдруг захотите, дайте знать.

— Непременно. — Сажусь на диванчик, обтянутый мягкой светло-серой кожей, но на спинку не откидываюсь — слишком напряжена.

Время ползет до того медленно, что, кажется, если придется ждать более минут десяти, я просто не выдержу.

Поделом мне. Впредь буду знать, как, ни в чем не разобравшись, оскорблять и прогонять людей. И хорошо, что перед новой встречей приходится выдерживать суровое испытание…

На столе секретарши звонит телефон. Она отвечает все тем же приятным голосом и пускается что-то объяснять, но я не слышу слов. За приоткрытым окном щебечут птицы. Светло-зеленые стены вокруг меня и летние пейзажи, казалось бы, должны радовать глаз и наводить на мысли о покое и безмятежности, но мне до ужаса неуютно. Сижу, теребя ручку сумки, смотрю в воздух и пытаюсь в который раз продумать, что я скажу и как должна держаться…

— Сара, — звучит из соседней комнаты знакомый голос, и я, хоть и основательно подготовилась к этой встрече, замираю в испуге и волнении. Все заготовленные фразы вмиг выветриваются из головы. — Если меня будут спрашивать, соединяй — я буду у себя.

— Вас ждут, мистер Суитмен, — сообщает Сара, и мне становится страшно.

— Кто?

— Гм… — По-видимому, секретарша указывает на комнату, где сижу я, потому что мгновение спустя Дэниел появляется на пороге.

— Трейси?!

Какое-то время мы смотрим друг на друга совершенно смущенные и растерянные. Взгляни на нас кто-нибудь со стороны, не поверил бы, что я уговариваю богачей покупать картины, а Дэниел — детектив. Профессии у нас такие, что надо иметь в запасе уместные слова и фразы даже для самых неожиданных случаев.

Дэниел зажмуривается, качает головой, порывисто подходит и берет меня за руку.

— Трейси… просто не верится.

Он сжимает мои пальцы и легонько потрясает их. Замечаю, что его глаза слишком ярко блестят, будто от слез, и ловлю себя на том, что и сама едва не плачу. Дэниел тянет на себя мою руку.

— Пойдем ко мне, — исполненным чувств голосом шепчет он.

Кабинет детектива Дэниела Суитмена, как все прочие здешние помещения, не изобилует дорогими и стильными штуковинами, но удобный, светлый и располагает к беседе по душам. Только не меня. Я сейчас будто онемевшая. Сажусь в кресло, но ничего не объясняю, будто явилась лишь для того, чтобы еще раз взглянуть на него.

Он присаживается на край стола напротив меня и обводит мое лицо пытливым взглядом, словно пытаясь прочесть по нему, как я жила все эти дни. Представляю, что бы я чувствовала, если бы примчалась к нему вчера с опухшей вымазанной физиономией, и еще раз мысленно благодарю Брэда.