Я знала, что у Риты Петровны муж — инвалид, дочь — студентка, а зарплата — девяносто два рубля. Но я не стала спрашивать, какой ценой она выкраивает эти «трешки»…

Пошла вторая неделя моей работы.

Полковник Приходько меня не беспокоил, я сама начала беспокоиться. Я ни на миллиметр не подвинулась к Главному складу Торга.

Наш склад не имел к Главному складу никакого отношения. Здесь мог бы помочь случай: перепутанные накладные или завезенные не по адресу товары. Но случай не шел мне на помощь.

Словно невзначай я заводила с Ритой Петровной разговоры о том, о сем… Но недооценила ее наблюдательности.

— Слушай, Грошева, — сказала она, — что-то ты уж очень Аллаховой интересуешься, по-моему.

У полковника Приходько были основания настаивать на строгой моей конспирации. Честно говоря, я не очень разделяла его взгляд на это, но основной параграф воинской дисциплины — точное выполнение приказа — помнила хорошо.

— А чего ж, — выкручивалась я, — интересуюсь, конечно. Заметная она женщина. Эффектная. У Торга в почете, значит, работать она умеет.

— Работать она умеет…

— Сама красивая. И муж молодой.

— Уже и про мужа знаешь?

— Да рассказывали тут.

— Поди, молодому мужу позавидовала?

— А что, нельзя?

— Дура ты, Грошева. Чему там завидовать. Если бабе за сорок, а ее мужу и тридцати нет, так и не мужчина он, а так, пустое место.

Я не нашлась, что сказать. Рита Петровна взяла со стола накладные.

— Этот молодой муж у Аллаховой вроде ширмы, — заключила она.

— А за ширмой кто?

— За ширмой?… Да хотя бы тот же Королёв… Слушай-ка, ты бы лучше свои накладные проверила, чем чужими мужьями интересоваться. Своего лучше заведи…

Я сказала Рите Петровне, что собираюсь продолжить свое торговое образование и хочу подготовиться для поступления в институт. Она перестала задерживать меня после работы. В половине пятого я покидала склад, садилась на трамвай и ехала к Главному складу Торга.

Наискосок от него, через улицу, находилось небольшое кафе-закусочная, всего на несколько столиков. Из углового окна кафе хорошо просматривались двери Главного склада.

Никакого определенного плана у меня, конечно, не было. Просто я решила приблизиться, насколько возможно, к интересующему меня объекту и дожидаться случая.

Беляши здесь были вкусные…

Каждый вечер после работы я посещала это кафе — брала пару беляшей или сосиски, пристраивалась на столике возле углового окна и совмещала приятное с полезным.

Первые три дня не принесли мне ничего интересного. На четвертый день я увидела, как из дверей склада вышла Аллахова. Она была не одна. Рядом с ней шла молодая женщина, черненькая, тоненькая, почти девочка. По словесному портрету я узнала в ней кладовщицу Главного склада Валентину Бессонову.

Они прошли мимо кафе по другой стороне улицы. Аллахова, не глядя на Бессонову, что-то выговаривала ей, та слушала молча, понурившись. Я знала, что Бессонова всего два года назад окончила торговый техникум. Могла бы работать товароведом, но задержалась у Аллаховой в должности кладовщика.

Немного подождав, я выбралась из кафе, пошла следом и лишь успела заметить, что они сели в трамвай.

Назавтра, когда я только подходила к кафе, меня обогнал знакомый «Москвич» цвета кофе с молоком. И водитель в нем был тот самый, я узнала его по почерку: он остановился прямо против дверей склада. Из машины выбрался Королёв. Поддувал северный ветерок, и на Королёве было черное демисезонное пальто. Он прошел на склад, а я на свое место к угловому столику в кафе.

Водитель остался в машине читать «Огонек».

Буфетчица за стойкой — полная, моложавая, с брезгливо-холодным лицом, в кружевном фартучке, который не скрывал роскошного бело-голубого джемпера с начесом, — лениво взглянула на меня.

Я подумала, что, вероятнее всего, джемпер приобретён из-под прилавка, — дальше мои размышления не пошли. Зеленый я еще была инспектор — ведь ниточка могла тянуться на Главный склад.

Тут из дверей склада выскочила Бессонова с хозяйственной сумкой. Она обогнула «Москвич», кивнула водителю и, не задерживаясь, побежала в кафе.

Я нагнулась над своими сосисками.

Бессонова взяла у буфетчицы две бутылки марочного «Вермута», коробку конфет. Никаких денежных расчетов я не заметила. Бессонова сложила все в сумку, вышла из кафе и быстро перебежала улицу.

Водитель было высунулся из машины, но она только махнула ему рукой.

Сосиски свои я закончила, взяла еще стакан кофе. Потом еще один, и уже устала стоять за своим столиком, пока, наконец, все действующие лица не появились на сцене — на крыльце Главного склада.