После танца соэр хотел подойти к сестре, но раздумал, отправившись за шампанским для дамы. Он чувствовал, за ним следили, и надеялся, поменяв точку обзора, выяснить кто. Но наблюдатель умело лавировал в толпе, не желая себя обнаружить. Брагоньеру это не нравилось, возникло стойкое убеждение, что это убийца. Значит, выводы соэра правдивы, и преступник вращался в одном круге с ним.

Вернувшись к даме, Брагоньер подал ей бокал, извинился и всё же разыскал графиню Сорейскую. Поравнявшись, прикосновением привлёк её внимание. Со стороны казалось, будто он просто стоит рядом и смотрит через зал на одну из сатийских красавиц.

– Завтра, - не оборачиваясь, одними губами шепнула графиня и поспешила отойти от брата. Она заметила его загодя, поэтому без труда поняла, кто тронул её за локоть.

Соэр кивнул и так же сделал пару шагов в сторону, деланно любуясь окружённой стайкой кавалеров королевой вечера. Он понимал, чем продиктовано поведение Летиссии: осознавая важность поручения, она не желала посвящать в него посторонних. И не хотела, чтобы кто-то догадался о том, что брат о чём-то её просил.

Вспомнив о Хаатере, Брагоньер подозвал дворецкого и попросил передать секретарю Третьего префекта, что желает переговорить с ним. Нет, не об убийствах - о новой законодательной инициативе. Соэру любопытно было понаблюдать за поведением Хаатера.

– Добрый вечер, господин Брагоньер, - Матео Хаатер сам подошёл к соэру, ещё до того, как его разыскал дворецкий.
– Какое счастье, что вы здесь!

– Счастье?
– удивлённо поднял бровь Брагоньер.
– В первый раз вижу, чтобы кто-то радовался моей особе. Желаете за кого-то попросить?

Хаатер смутился и кивнул.

– Там пустяшное дело, я ручаюсь за того человека. Его подставили!

– Следствие разберётся. Увы, господин Хаатер, я не вмешиваюсь в работу правосудия.

Хаатер сник, поблагодарил за уделённое время и выразил надежду, что приговор будет справедлив. Потом, не удержавшись, спросил о нашумевшем убийце с лепестками:

– Вы уже его поймали? Мы в Префектуре делаем ставки, за сколько его найдут.

– И какую ставку сделали вы?
– одарив пристальным взглядом открытое, улыбчивое лицо, поинтересовался соэр.

– Поймают до осени. Не сомневаюсь, ему от вас не уйти.

Брагоньер поморщился от неприкрытой лести: он не терпел подобных вещей.

– Тут о вас ходят слухи, господин Хаатер...
– глаза буравили собеседника, стараясь не упустить даже отголоска эмоций.
– В храме Сораты часто бываете?

– Каждый месяц, - недоумённо ответил собеседник.
– Молюсь за мать.

– А что с госпожой Хаатер?

– Ничего. Просто хочу, чтобы она дольше прожила.

– Знали ли вы Алию Интеру?

– Это допрос?
– нахмурился Хаатер. Улыбка сошла с его лица.

– Да, - не стал скрывать Брагоньер.
– Я опрашиваю всех людей вашего круга.

– Интера?
– Хаатер задумался.
– Фамилия знакомая... Да её же убили!

– Меня интересует период до её смерти.

– Откуда?
– развёл руками Хаатер.
– Я до лета редко бывал в высшем обществе. Может, конечно, где-то видел, но её мне не представляли. Сами понимаете, люди, подобные мне, красавиц полусвета не интересуют.

– Ясно, - протянул соэр, сделав вид, что утратил интерес к собеседнику.
– А сэра Сомерсета Штайлека знали?

– Разумеется. Его все знали. Театр много потерял с его смертью... Но Зальфия успела-таки отхватит свой кусок пирога. Чего не скажешь о малышке Амалии. Что-то ещё?

– Нет, благодарю, - Брагоньер раздумал продолжать расспросы.

На одном противоречии собеседника он уже поймал, но оно ничего не давало. Всего лишь маленькая ложь, на которой не построишь цепочку размышлений. Такое часто случается: люди бояться следственных проволочек, допросов и чего-то не договаривают.

Хаатер заверил, что всегда к услугам соэра, и закружил в танце хорошенькую партнёршу. Брагоньер несколько минут наблюдал за ним, вернее, за языком его тела. Нет, скованности нет, но совсем не так ведут себя с симпатичной девушкой. Её хочется чуть теснее прижать к себе, отдать должное её стану, декольте - в возрасте-то Хаатера! Но он ничего это не сделал. Странно...

Подарив ещё один танец знакомой даме, Брагоньер поспешил откланяться. Всё, что мог, он выяснил, остальное должна поведать завтра сестра.

Летиссия Сорейская сдержала обещание: после полудня слуга принёс в Следственное управление письмо от неё. Написанное убористым почерком, оно заняло восемь страниц. "Язык родился раньше женщины", - мысленно прокомментировал соэр и углубился в чтение сборника местных сплетен. Вокруг госпожи Интеры их вилось немало, как и мужчин, поэтому изучение грязного белья погибшей грозило затянуться.