Шрифт:
– Ну, ничего, ты сосредоточишься и поймешь. – Серафима Дмитриевна присела рядом и вздохнула. – Чем я еще могу помочь?
– Немного рассказать мне о своих ощущениях и деталях…
– Оно, конечно, пожалуйста, только как раз детали – это совсем не мое. Я всегда видела и запоминала только лица, а на то, во что человек одет, даже на цветовую гамму, зачастую не обращала внимания.
Глава 25
В баре отеля Аграфена сразу заприметила ладную фигурку Насти и подошла к ней. Молодая актриса сидела у стойки, держа в руке высокий стакан для коктейля, уже опустошенным наполовину. Выглядела она ужасно, как-то разом потеряв весь свой лоск. Лицо было ненакрашенным, опухшим, глаза красными и потухшими. Даже одежда на Насте выглядела как-то неопрятно и безвкусно. Весь ее вид говорил, что старлетке плохо.
– Привет, – поздоровалась с ней Аграфена.
– Привет… талисман ты наш, – как-то вяло ответила Настя.
– Что?
– Как только тебя Эдик, царство ему небесное, прогнал, так и началось… Это была ошибка. Ты ведь очень хороший человек, абсолютно не участвующий ни в каких интригах, никого не обижающий… Тебя ему трогать не надо было. Бог его и наказал.
– Что будете пить? – обратился к Груне официант.
– А вот то же, что и девушка.
– И мне повторить! – тут же встрепенулась Настя.
Груня была искренне удивлена, поскольку впервые слышала, что Настя упоминает бога, пусть даже в таком вот контексте.
– Я тоже сожалею, что Эдуарда больше нет, – сказала она.
– А уж как я жалею! Только у меня стало все налаживаться, я стала примой, и сразу же моего покровителя убили! Куда я теперь пойду? Кому я нужна? Ведь придется начинать буквально с нуля, а у нас, у актрис, полгода простоя за пять лет идут. – Анастасия казалась уже сильно пьяной.
– Настя, ты хочешь быть богатой? Ходить с кредиткой по магазинам, посещать всякие спа-процедуры, жить в загородном доме? – спросила Груня.
– Кто же не хотел бы? Ты назвала все атрибуты благосостояния…
– Так вот тебе мой совет: ты очень красивая женщина и должна воспользоваться своей красотой, удачно выйти замуж за богатого. А про актерство забудь. Неужели ты не видела, что тебя в главной роли зритель не принял? Ну, будет у тебя другой любовник-режиссер, но ведь зрителю до этого нет дела. Не понравится твоя игра – освищут.
– Я настолько плоха? – сфокусировала взгляд на Груне молодая актриса.
– Честно? Ты очень хорошая, красивая, ты способна идти к своей цели и даже будешь хорошей матерью для пары ребятишек, но ты – не актриса, – высказала ей свое независимое мнение Аграфена.
Настя снова вцепилась в бокал с коктейлем и опустошила его до дна.
– Эдик бы мне помог. А старая грымза убила его, чтобы он мне не достался!
– Ты о ком? – испугалась художница.
– О Таньке Ветровой, конечно. Ведьма! Не отпустила его со мной и не простила свое увольнение. Я, конечно, все понимаю, но убивать… Это бесчеловечно! Они столько лет были знакомы!
– Настя, что ты говоришь? При чем тут Таня? Почему ты думаешь на нее? Да на ней лица не было, когда мы его нашли! Я же была с Таней в тот момент, ее потом чуть не с нервным срывом на «Скорой» увезли! – возмутилась Груня.
– А кому еще могло понадобиться Эдика убивать? Ясное дело – только ей! Она и сама говорила, что убьет его за свое унижение. А Танька может, с ее-то ненормальной психикой… Я сама ее боюсь. И то же самое я сказала полицейским, которые подозревают, что убийство совершил кто-то из своих. А кроме Ветровой – больше некому! – Анастасия шмыгнула носом.
– Этого не может быть! Таня в тот день и вечер была со мной. Мы вместе с ней обнаружили мертвого Эдуарда, и она так плакала, что у меня чуть сердце не разорвалось!
– Плакала… Потому и плакала – переживала, что натворила. Да мне, собственно, все равно… Только я везде и всем повторю: Эдика убила Ветрова. И все! – Настя закрыла лицо руками.
Бармен показал Груне на пальцах и с помощью мимики, что ее соседке уже хватит пить, коктейль был пятый. Художница кивнула, с грустью понимая, что именно ей сейчас придется тащить пьяное и зареванное тело старлетки в номер. И тут ее взгляд упал на пребывающего в полной задумчивости Николая Еремеевича, сидящего за столиком на одного.
«Да что ж это такое! Мне их всех придется собирать в баре и доставлять в кровати? – подумала она. – Лучше бы уж разрешили актерам убраться восвояси…»
Она оставила Настю и побежала к бывшему ведущему актеру труппы.
– И ты тут?
– Что? Ах, да… Рад видеть тебя, Груня, – сказал тот абсолютно трезвым голосом.
Аграфена покосилась на его полный исконно русского размера стакан.
– Это минералка, – перехватил ее взгляд Николай Еремеевич.
Глаза Груши стали еще больше и удивленнее.