— Лови! Алле-ап! — неожиданно крикнул Ян.

Не успела Таня опомниться, как большое блюдо скользнуло прямо к ней в руки. Хорошо, что оно было эмалевое, небьющееся.

— Ой, не надо бросать! Мы все разобьем! — Таня сердилась и смеялась.

Ян высоко подкинул тарелку, за ней другую, третью и, жонглируя всеми тремя, пошел к буфету. Ни одна не выпала из его ловких рук.

— Вуаля! — задорно крикнул мальчик, когда посуда стала на полку. — Вот как надо обращаться с этими тарелками!

Таня смотрела на эти чудеса широко открытыми глазами.

— Похоже, и ты работал в цирке?

— Конечно. Я вчера участвовал в представлении.

Девочка удивлялась все больше.

— Значит, ты артист?

— Я помощник укротителя. Мы с Отто приехали Россию на гастроли.

— Отто — твой учитель? — почтительно спросила Таня.

— Да. Укротитель хищников. Он очень известный. «Отто Берген и его дикие звери», — написано в афишах. — Лицо мальчика вдруг потемнело.

— А как же ты попал в наш город?

— Убежал, — коротко ответил Ян. — Не хочу с ним работать. Отто — злой человек. Не любит ни людей, ни зверей. Я хочу жить один.

Губы Яна упрямо сжались. Таня не решилась расспрашивать дальше. Мальчик внушал ей уважение.

Ян взглянул на стенные часы.

— Дзенькую, пани! — Он улыбнулся и протянул девочке руку.

— Куда ты собираешься? — забеспокоилась Таня. — Останься у нас. Дедушка приедет, обязательно придумает что-нибудь.

— Нет, Таня. — Юный укротитель стал серьезным. — Дедушка не спрячет меня от Бергена. Мне лучше уйти подальше.

— Куда? Разве у тебя есть в нашей стране родственники или знакомые?

— Не пропаду! Мать у меня была русская, я хорошо знаю ваш язык. Есть и знакомые. Один гимнаст из Одессы приглашал в гости.

Таня всплеснула руками.

— Одесса не близко. Надо ехать теплоходом. А собака?

— Куплю ей билет, — беспечно ответил мальчик. — На хлеб мы всегда заработаем, Каро и я. Желаю тебе счастья!

Ян направился к двери. За ним покорно шел Каро.

— Здорово, беглец! — послышался вдруг веселый голос. — Вот ты где оказался!

— Дядя Боря! — радостно воскликнула Таня, бросаясь навстречу высокому загорелому моряку.

Накануне, задолго до часа, указанного в телеграмме сына, Захар Игнатьевич стоял на площадке аэровокзала, до боли в глазах вглядываясь в синюю даль неба.

— Дедушка! — Леня только что вернулся из «справочного», куда десятый раз бегал узнавать, не опаздывает ли самолет. — А вдруг он не прилетит?

— Не волнуйся! Если дал телеграмму, прилетит. Борис — человек точный.

Захар Игнатьевич любовным взглядом окинул внука, казавшегося в белом летнем костюме совсем взрослым юношей. «Пожалуй, и не узнает его Борис, ведь три года прошло, как не виделись».

— Вниманию встречающих, — послышалось из репродуктора. — Идет на посадку пассажирский Москва — Симферополь...

— Как же это я просмотрел, — огорченно сказал Леня.

— Да его только сейчас стало видно, — улыбнулся дедушка. — Вон, гляди!

Большая светлая птица бесшумно снижалась, сверкая на солнце крыльями. Вместе с толпой встречавших дедушка и внук кинулись к выходу на аэродром.

...Час спустя они все вместе шагали по улицам родного города. Плечистый Борис Захарович валкой, размашистой походкой моряка то и дело обгонял спутников. Останавливаясь, он жадно всматривался в знакомые, дорогие сердцу места. Сразу же после долгожданной встречи Борис предложил хоть несколько часов посвятить осмотру «города своей юности», как он назвал Симферополь.

В этом городе Борис Кравцов родился, здесь мальчишкой встретил революцию...

— Вон в тот переулок, — обратился он к Лене, — я ходил с секретным поручением. Тогда только что создалась подпольная комсомольская организация.

— Почему подпольная, дядя Боря?

— В Крыму еще лютовали белогвардейцы. На южном побережье, где вы теперь живете, хозяйничал «черный барон» Врангель. Ох, трудное было время! Но народ победил. Крепко мы были связаны с Москвой, с Лениным...

Леня с уважением смотрел на Бориса Захаровича. Какой интересной, значительной жизнью жил дядя Боря!