Наконец и Анна заснула, приняв решение кокетничать с Паленом и заставить его увлечься ею безумно… И сделать ей предложение… Да…

Мечты… Они различаются так же, как различаются сами мечтатели… Нежный обман чувств, раненое самолюбие, страсть, уязвленная гордость, жажда впечатлений, безмятежное спокойствие… Домашние спали — спали, предаваясь своим мечтам даже во сне и ожидая, у кого они сбудутся, у кого обманутся…

Мелькнет мечта — красная птица в облаках — и нет ее, как не бывало…

Дмитрий Иванович стал частым гостем в доме Сонцовых. Ни дамы, ни Викентий Дмитриевич даже не заметили, как уже ни дня не могли обходиться без этого любезного молодого человека. Князь меж тем стал реже бывать у них. Когда Викентий Дмитриевич вздумал посетовать ему за это, Владимир Алексеевич смолчал и не умел ничего ответить.

— Или обидели мы вас? — спрашивал Сонцов.

— Нет, нет… — Ельской опускал глаза.

Анна к Багряницкому была крайне невнимательна и высокомерна. Но и он ее не жаловал. Более всего привлекали его сестры Ксения и Саша. Анна фыркала, завидев молодого человека, и все более привечала Палена, также зачастившего к ним.

— Я не понимаю, маменька, — однажды заметила Анна, — отчего вы так благоволите господину Багряницкому? И отчего так мало внимания уделяете тому, что князь Ельской ныне бывает у нас менее, чем раньше?

— Дмитрий Иванович человек приятный. И мне нет причин не жаловать его, — отвечала Прасковья Антоновна. — А что до князя, то я и сама недоумеваю, отчего он нынче не у нас.

— А не от того ли, что неприятно ему общество сего стихоплетца?

— Нет, Анна, ты не права. Князь не так несправедлив, как ты полагаешь. И ежели не бывает у нас так часто, как и прежде, то на то есть у него причины более веские, нежели неприязнь, и притом незаслуженная, к нашему новому другу — поэту.

— А я убеждена, что именно господин Багряницкий отвадил Владимира Алексеевича от нашего дома!

— Ты будто задета этим, Аннушка? — спросила ее мать.

— Да, задета!

— Однако позволь тебе заметить, что барон фон Пален, кажется, полностью заменяет тебе Владимира Алексеевича. Раньше ты обращала внимание только на князя, а теперь будто увлечена бароном?

— Да, маменька. Увлечена.

— А уж он не влюблен ли в тебя? — Прасковья Антоновна взглянула на дочь. — Может, меж вами что говорено уж было?

— Ах, маменька, да о чем вы! — Анна досадливо отмахнулась.

— Ты смотри, сударыня моя, как бы потом не каяться!

Анна нахмурилась:

— Позвольте, я пойду, маменька…

— Ступай, ступай. — Прасковья Антоновна пристально посмотрела вслед дочери.

Как бы не наделала глупостей сгоряча. Барон человек немолодой, конечно, ничего лишнего не позволит себе, однако… Однако было в нем нечто… Прасковья Антоновна слышала как-то ненароком, как племянница Ксения назвала фон Палена «старым бульдогом», и посмеялась про себя этим словам. Такого меткого сравнения она еще не слыхала, а барон и в самом деле был похож на бульдога. Конечно, барон был богат, но очень уж стар, почти на тридцать лет старше ее дочери; принят при дворе, обласкан царем, но слухи ходили, что жену свою он уморил… Ах, Анна! Упредить ее, конечно, надобно, но своей ведь головы не приставишь. Найдет на нее блажь, так и выскочит замуж за вдовца-барона Палена. Будет, конечно, богата, что и говорить, но в том ли счастье? Сама Прасковья Антоновна, вспоминая свою молодость, как совсем иные расчеты при замужестве. Но одно дело она, а другое — дочь ее. Порешив над этим голову не ломать, пошла она в гостиную, где как раз Дмитрий Иванович развлекал разговорами сестру и племянниц.

Вечером, как обычно, Прасковья Антоновна повезла своих гостей в театр. Оттуда поехали ужинать к барону Палену. На другой день — бал у князя Г*. Вообще, все дни были заполнены обедами, прогулками и развлечениями.

Однажды кузина Анна пожелала нанести визит Владимиру Алексеевичу, который уже довольно давно не показывался у них в доме. Ей самой делать это было вовсе неудобно, посему для такого дела следовало подговорить папеньку. Викентий Дмитриевич, который князю благоволил, с легкостью поддался на уговоры дочери и, взяв с собою Анну и Александру (надобно сказать, что Анна уговорила Сашу ехать с ними непременно), а также Прасковью Антоновну, Сонцов отправился на квартиру Ельского.

У полковника в доме, за отсутствием хозяйки и с неустроенным, холостяцким бытом, прислуга особенно не утруждалась. Гостей провели в кабинет хозяина, где было несколько неубранно: книги и бумаги в беспорядке лежали на столе, креслах и стульях и даже на полу. Сам хозяин появился почти тотчас же, извиняясь за беспорядок и неудобства, доставленные гостям. Викентий Дмитриевич, посмеиваясь, охотно извинял Ельского, советуя ему, однако, скорее жениться и обрести, наконец, семейный уют. Владимир Алексеевич ничего не отвечал на это и предложил перейти в гостиную. Гостиная была обставлена официально и чувствовалось, что хозяин тут бывает редко, в отличие от кабинета, в котором, по всей видимости, полковник частенько коротал свободные вечера.