На следующий день они уехали в город, и начались семейные будни. Молодой муж мучился, не зная, что ему еще предпринять, чтобы жена сама стремилась к близости, а не пыталась увернуться от нее любыми путями. Но у него ничего не получалось. Даже после дня рождения Владимира в ресторане, где он заказал для нее коктейль, знаменитый своим соблазняющим действием, она не раскрепостилась, и по-прежнему лежала в постели натянутая, как струна.

На свой день рождения Аня позвала в кафе всех своих друзей и знакомых. Улучшив момент, когда Вячеслав с Аней отвозили ее домой, Светлана задорно спросила у Вячеслава:

– А ты в курсе, что Аня перед прошлым Новым годом должна была тебя соблазнить?

Он не знал, и она рассказала ему всё с подробностями. И как Анька следила за ним целые годы и про таблетку и то, как она переживала из-за его любовниц.

Во время этого разговора бедная Снежана краснела и бледнела, но не могла остановить говорливую подружку.

Приехав домой, Вячеслав спросил у жены:

– Это правда?

Она стыдливо потупила глаза.

– Ну да, но ты и сам всё это знаешь.

– Часть знаю, но, как выяснилось, далеко не всё. Ты и в самом деле меня соблазнить хотела?

Бедняжка, смущаясь, переминалась с ноги на ногу, не зная, что ему ответить. Посмеиваясь, он сел в кресло и посадил жену на колени.

– Мне очень жаль, дорогая, что у тебя тогда ничего не получилось. Насколько б мне стало легче жить, да и тебе, я думаю, тоже. Если честно, суррогаты, которыми я пытался тебя заменить, счастья мне не принесли.

Вскинув на него синие глаза, она недоверчиво спросила:

– Ты это серьезно? Ты был бы рад, если бы я тебе подсунула ту таблетку?

На что он принялся ее целовать, приговаривая между поцелуями:

– Да я на всё согласен! Я так давно тебя люблю! Наверно с той поры, когда впервые увидел тебя в нашем дворе. Просто твоя крайняя молодость мешала мне в этом признаться. Если бы я знал, что это только видимость!

Смеясь, Аня проговорила:

– Видимо, мне на шею табличку нужно было повесить: Мне двадцать лет.

Хмыкнув, он согласился:

– А что, здравая мысль.

Перед Новым годом, который молодые решили отмечать только вдвоем, Аня, наряжая елку, неудачно взялась за стеклянный шарик и сильно порезала осколком ладонь. Пришлось ехать в травмпункт, где рану промыли, заклеили, туго перевязали и, объяснив, что рана неглубокая, но очень неприятная, так как делать ничего не даст, отправили обратно.

Вячеслав ругал себя за то, что не повесил эти дурацкие игрушки сам, а Аня не могла понять, как она могла так пораниться, ведь она всегда наряжала новогодние елки, и вот, пожалуйста!

Малейшее движение причиняло ей боль. И хотя она хорохорилась, притворяясь, что это не так, но Вячеслав видел, как болезненно морщится жена, пытаясь сделать любой пустяк, и старался всё по дому делать сам. Одевать и раздевать ему тоже приходилось самому, но он делал это с удовольствием, и в конце концов стесняться она перестала.

Душ Аня принимала сама, не пуская в это священнодействие мужа, обмотав пораненную руку пластиковым пакетом, но вот нормально вымыть длинные волосы одной рукой всё же не могла.

Перед праздником, посмотрев на свои локоны, утратившие обычное сияние, согласилась с предложением Вячеслава помыть ей голову. Раздев ее и усадил в ванную, он скинул с себя рубашку, чтобы не намокнуть, и остался в одних брюках. Чувствовать себя абсолютно обнаженной под его внимательным взглядом было очень стыдно, и Снежана наклонила голову, пытаясь прикрыться волосами. Но он, улыбаясь, нажал на кончик носа указательным пальцем и, как ребенку, сказал: Пип.

От этой незамысловатой ласки у Снежаны немного отлегло от сердца, и она, застенчиво улыбаясь, уже спокойно ждала, пока он смочит ей волосы и, налив на руку шампунь, начнет втирать ей в голову мягкими круговыми движениями. Дважды смыв воду, Вячеслав закрутил у нее на макушке тугой узел и принялся за тело.

Взял поролоновую мочалку, намылил ее и осторожно вымыл пораненную Анину руку. Потом взял другую и, прежде чем намылить, нежно пощекотал ладошку. Она невольно рассмеялась, но он уже закончил с рукой и перешел к шее. Шею он мыл просто мыльной рукой и, ощущая шероховатость крепкой мужской руки, девушка вдруг подумала, что ей это очень нравится. И нравилось бы еще больше, если бы не стыдливое удушье, охватившее ее. Ей и хотелось и, не хотелось, чтобы он спускался ниже.

Пока она сомневалась, он занялся ее грудками. Скользким большим пальцем несколько раз провел по затвердевшим вишенкам ее сосков, заставив ее содрогнуться. С искушающей усмешкой двинулся ниже, используя ладонь вместо губки.