– Санкцию на разработку я не брал, – пояснил генерал. – Закамуфлировал одним не очень-то перспективным старым расследованием, заодно получив законную возможность не афишируемого сотрудничества с Вадимом, – кивок на Баландина. – А потом выяснились некоторые обстоятельства, – как-то посмурнел, переглянувшись с моим тоже сегодня что-то очень хмурым опекуном.

Тот сначала не очень уверенно посмотрел на меня, затем долго и основательно гасил в пепельнице докуренную почти до фильтра сигарету. Время тянет?

– Я знаю, что ты никогда не простил бы меня, если бы я попытался скрыть и без твоего участия решить эту проблему… – на лице у подполковника вдруг стали глубже морщины. – Потому и вызвал, – Вадим вытащил из своей папки и положил передо мной фотографию.

Я посмотрел на фотку – черно-белая. Вероятно из личного дела. Обычный мужик в форме. Немного за сорок, ничего примечательного. Морда как морда, разве что взгляд несколько самодовольный.

– Он начал нам мешать и стал очень опасен, – Федорович запнулся, как-то неуверенно посмотрел на Алтуфьева, но потом все-таки закончил, уже не пряча напряженный и в чем-то виноватый взгляд: – Именно Дорофеев отдал приказ на организацию автокатастрофы твоим родителям.

Я сначала не понял. Потянул сигарету из пачки и стал хлопать себя по карманам, ища зажигалку. Прикурил, глубоко затянулся и наконец-то взял себя в руки. Злость? Ярость? Их не было. Только холодная решимость. И… Я не буду ни говорить, за что его убиваю, ни мучить перед смертью. Просто пристрелю, как падаль.

– Он раньше был одним из кураторов грузового порта. Вероятно, тогда и занялся этим. Есть пара ниточек, тянущаяся очень высоко – основательная часть дохода туда отстегивается. Но все существенные связи замыкаются на Дорофееве. Если убрать его и пару уже высвеченных нами сообщников – трафик надолго прервется, – пояснил Алтуфьев.

Н-да, а ведь наверняка один из реальных персонажей Андрея Баконина, который издается под псевдонимом Константинов. Несколько отличных книг как раз на близкую тему написал. Хотя нет – тогда нынешний ссучившийся полковник еще слишком мелкой сошкой в службе был. Лихие девяностые… Времена безудержного разграбления державы. "Приватизация, мать ее!" – вспомнилось любимое ругательство отца.

Опустошил чашку, взглядом попросил Вадима приготовить еще кофе и, перевернув фотографию – видеть эту рожу не хотелось – опять придвинул папку. Прежде всего, информация – что, когда и как буду решать потом.

Хорошо он устроился. Сначала якобы по службе выслеживал наркотрафик, используя все возможности ФСБ, включая даже штатную агентуру. Потом, осознав какие огромные суммы там крутятся, последовательно убрал несколько ключевых фигур, перехватив налаженные каналы и подставив на место ликвидированных своих людей из умных бандитов, накопив предварительно на них убойный компромат – стреляй, не хочу. А так как контролирует, судя по имеющимся документам, все дела он довольно жестко, то основные нынешние "работники" преступного бизнеса прекрасно понимают, что при первой же попытке уйти в "самостоятельной плавание" будут заменены на более покладистых к Дорофееву исполнителей. Соответственно, с немедленной ликвидацией текущих. Хорошо работает полковник, нагло и ничего не опасаясь, прикрытый сверху московскими шишками – одних пасет, других – конкурентов – прессует. Какие же там бабки ворочаются, если еще в две тысячи пятнадцатом в России потреблялось только афганского героина под полторы сотни тонн? Как ни прискорбно это признавать, но моя страна давно уже на первом месте в мире по потреблению этой гадости. [22] Дорофеев снимает основные сливки – Питер не только огромный город, но и крупнейший морской порт на Северо-западе страны. Следовательно – большая часть транзита наркотиков в Европу и из нее идет через порт и, соответственно, людей полковника.

Отчеты "наружки", пространные документы аналитиков, копии бухгалтерского аудита фирм, под чьей вывеской работают наркоторговцы, распечатки компьютерных расчетов сравнения графика движения морских судов и изменения цен на "дурь" в городе и куча данных из других различных бумаг постепенно сложились в голове во вполне связную картину.

Я поднял взгляд на Вадима с Алтуфьевым, о чем-то тихо спорящих перед компьютером за другим столом.

– Чего ругаетесь?

– Прикидываем необходимые силы на послезавтра.

Ага, значит, решились на вооруженную операцию? Из докладов "наружки" и стенограмм расшифровки жучков, установленных оперативниками ГРУ, следовало, что приличная партия наркотиков – сто восемьдесят килограммов с пришедшего сегодня утром из Голландии судна – через день должна быть перехвачена боевиками Дорофеева под прикрытием продавшихся офицеров ФСБ из отдела полковника. Груз конкурентов будет изъят при попытке вывоза с территории порта.

– Не стоит, операция в порту сейчас не нужна, – высказал я свое мнение.

– Это почему? – немедленно возбух Алтуфьев. Он столько работал над планом, пытаясь схватить удачу за хвост, а тут приходит мальчишка со стороны и, едва ознакомившись с документами, говорит, что эта акция сейчас лишняя.

– Давайте сначала пробежимся по имеющимся данным, – уклонившись от прямого ответа, предложил я, переместившись вместе с документами за их большой стол. – Итак, что мы знаем точно? Груз пришел, Дорофеев уже распланировал перехват. Время, контейнер, – нашел нужную бумажку в папке и пододвинул генералу, – грузовая проходная, через которую будут вывозиться наркотики, боевикам Дорофеева и его помощникам известны. Сам полковник на операции присутствовать не будет – он давно уже привык обделывать свои делишки чужими руками. Тем более что у него в это время назначена встреча с курьерами из Москвы – долю покровителям передавать будет. Тут неожиданно появляются наши ребята и тихо-мирно берут в порту всех участников акции с обеих сторон? Не верю! Без стрельбы не обойдется. Наверняка кого-нибудь из наших офицеров заденут. Оно нам надо? Причем, вместо концентрации всех сил в одном месте вы хотите одновременно взять Дорофеева с курьерами.