Зак ничего не делал просто так, без причины. Мишель не знала другого человека, настолько зрелого, сосредоточенного на поставленной задаче, с потрясающей самодисциплиной, как Зак. В этом состояла часть его очарования. Сложного и многогранного. Вот он — непроницаемо таинственный, а в следующую минуту — веселый и любящий.

Ее мысли только о нем! Мишель с досадой поднялась с кушетки и выключила телевизор.

Надо попытаться заснуть. Она и не заметит, как наступит утро. Может быть, если лечь на кровать и укрыться простыней, то придет сон.

Но что бы она ни делала, все напоминало о Заке. Она лежала на кровати королевского размера, которую купил он.Тут егопростыни и пледы. Егополотенца висят в гостевой ванной. Все, чем он владел, он заработал сам, раскрыв в своей деятельности свои таланты.

Ох, Зак!

Она дрожала под простынями. Что ей делать с ним?

В какой-то момент пришло забвение. Потому что следующее, что она осознала, был звонок ее часов. Семь. Пора вставать.

Мишель приняла душ и вымыла голову. Потом высушила волосы феном, покрасила губы темно-розовой помадой.

Воспользовавшись свободной неделей, она купила несколько туалетов, чтобы пополнить свой гардероб. Один из них — прямые брюки в полоску по диагонали цвета овсяной каши и бледно-голубая рубашка с рукавами три четверти, сужающаяся книзу. Она надела новый костюм и отправилась в кухню. В полдень они будут есть жареную свинину, поэтому ее надо поставить в духовку. Пройдя к морозильнику, Мишель достала несколько консервных банок. Все подготовив, она зашагала в комнату пациента.

— Зак! — воскликнула Мишель, обнаружив, что он выходит из ванной. — Почему ты не позвал меня, если захотел встать?

Он стоял, не опираясь на дверь, и был свежевыбрит.

— Первый раз после несчастного случая я не испытывал необходимости в чьей-то помощи. Строгий режим, упражнения — все это уже прибавило мне сил.

— Рада слышать. Тем не менее ты сделал больше, чем тебе полагалось. Я помогу тебе вернуться в постель. Когда встаешь, мышцы живота нагружены меньше, чем когда ложишься.

— Это так, — ласково поддразнил он ее.

— Пожалуйста, не воображай, будто ты уже можешь делать все, что хочешь. — Фиалковые глаза изучали его. — Я не хочу, чтобы у тебя начались рецидивы.

— Разве я могу отказать, когда ты так мило просишь? Я весь твой.

Тем или иным способом он доведет ее до сумасшествия раньше, чем она уедет работать к другому пациенту.

Она уложила его в постель, где он сделал упражнения. После этого помогла сесть, опираясь на подушки.

— Так, — Мишель накрыла его простыней, — теперь таблетки.

— Я могу сказать, что теперь уже не так больно. Может быть, сократить количество лекарств?

— Окажи мне любезность, прими сегодня обычную дозу. Если завтра ты будешь чувствовать себя так же хорошо, я позвоню доктору. А он уже решит, что делать.

— Понимаю, с этим не поспоришь.

— Хорошо. Сейчас принесу завтрак. Как ты смотришь на омлет?

— Все, что ты готовишь, превосходно.

— Спасибо.

— Мишель?

— Да?

— Почему ты не смотришь на меня?

Она удивленно уставилась на него.

— Вот так лучше. Подойди-ка поближе.

Она сделала, как он просил, отчаянно боясь, что он заметит, как бьется пульс на горле.

— Я ничего не пропустил, когда брился?

Она разглядывала нижнюю часть его лица. Грубоватый подбородок, мощная линия челюстей. Мишель мобилизовала всю силу воли, чтобы не прижаться к нему руками и губами и не начать исследовать каждый сантиметр этой выбритой кожи…

— Нет. — Каким-то чудом голос не дрогнул. — Ты чисто побрился.

— Подойди ближе.

— Я обещала, что… — Она с трудом дышала. Но остальные слова были и вовсе задушены, потому что он прижался губами к ее рту. Это переживание длилось мгновение, но окончательно выбило почву у нее из-под ног.

— Спасибо за заботу, — прошептал он. — Я счастливый мужчина.

— Мне приятно, что у тебя такие чувства. Сейчас я принесу завтрак, — проговорила она и пошла на кухню.

Он захватил ее врасплох. Ей надо как можно скорее выйти из комнаты. Еще секунда — и она не смогла бы притворяться, будто его краткий поцелуй не потряс ее.