— Ладно, поговорим по существу. Чего вы хотите от меня?

После нескольких стаканчиков виски и воспоминаний о Старом Свете оба негоцианта перешли на «ты» и наконец заговорили о делах.

— Сколько ящиков зеленого и черного чая ты можешь мне продать? — спросил Чарльз Стоу у Пирли.

— Сколько захочешь.

— Я имею в виду самый лучший чай. Из первого, мартовского сбора.

Ирландец поморщился.

— К сожалению, у меня не осталось ни одного ящика такого чая. Весь первый сбор давно распродан. Остался только чай третьего и четвертого сбора. И никаких скидок делать я тебе не намерен. Для меня все клиенты равны.

— Согласен на эти условия, если ты мне подскажешь, где я смогу приобрести белый чай.

— Ты шутишь?

— Нисколько.

— В этой стране продажа белого чая строжайше запрещена.

— Я знаю. Мне уже говорили.

— И тебя это не путает?

— Ничуть, — решительно ответил Стоу.

Пирли несколько секунд повращал своим единственным глазом, выпил изрядный глоток виски и, протянув Чарльзу руку, произнес:

— Хорошо, я попробую добыть для тебя белого чая. Но ты все равно не узнаешь, откуда он происходит.

— Почему?

— Потому что это слишком опасно. Я не могу сказать это тебе.

— Я умею молчать.

Пирли что-то пробурчал, но сдаваться он не собирался.

— Даже не настаивай. Тайна — это тайна. И потом, о некоторых вещах лучше всего знать как можно меньше.

Стоу в конце концов смирился.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Когда ты сможешь доставить его мне?

— В течение недели. Но должен тебя сразу предупредить. В связи со слухами о предстоящей войне посты на реке усилены. Будет очень трудно проскользнуть сквозь эту сеть.

Чарльз Стоу внимательно выслушал Пирли и понял, что без его помощи никогда не сможет передвигаться по этой стране. С чувством разочарования он признался ирландцу:

— Мне бы хотелось не только добыть белый чай, но и узнать секреты изготовления…

Пирли брюзгливо оборвал его:

— Не лезь ты к этим чертовым китайцам, лучше покупай у меня то, что я тебе предлагаю, и не задавай вопросов. Не родился еще человек, который сумеет проникнуть к ним и выкрасть их секреты.

Чарльз Стоу неспешно допил виски. Из чувства противоречия он не верил ни единому слову из того, что говорил Пирли. Он был убежден, что час его придет.

Пирли начинал свой путь в Шанхае с торговли пряностями.

В ту пору монополия на пряности азиатского происхождения принадлежала голландцам. В один прекрасный день некто Ван Петерсен, разъяренный тем, что какой-то ирландец вторгся на его территорию, ворвался в лавку Пирли, вонзил в бюро, за которым тот сидел, нож и заорал:

— Известен вам хотя бы один торговец пряностями, не являющийся голландцем?

— Да. Это я.

Ван Петерсен угрожающе нахмурился.

— Между нами заключено соглашение. У вас монополия на торговлю шелком, лаком и другими китайскими товарами. Голландия же сохраняет монополию на пряности.

— А вот это мы еще поглядим!

— Тут и глядеть нечего! — рявкнул голландец, вырвал из бюро нож и вылетел из лавки.

Спустя неделю между Пирли и Ван Петерсеном состоялась дуэль, в результате которой ирландец лишился глаза, а голландец жизни. Однако уже через месяц Пирли вынужден был признать очевидное: ни один китайский купец не соглашался продать ему пряности высшего сорта. Недовольный Пирли явился с жалобой в британское консульство.

— Когда я ехал сюда, мне сулили золотые горы. Но сейчас из-за этих проклятых голландцев я разорен.

Консул, попивая какой-то местный напиток, сказал ему:

— Что вы хотите, мистер Пирли? Политика империи требует уважать монополию каждого.

— Вполне возможно. Но такая политика лишает меня средств существования.

— Успокойтесь, мистер Пирли. Мы найдем выход. К тому же существуют не только пряности. В этой стране есть все. Да хотя бы, к примеру, вот это.

И консул протянул ему чашку этого питья, которое ирландец принялся пить маленькими глотками. Напиток обладал изысканным ароматом, хотя для человека, привыкшего к виски, казался слабоватым.

— А, так это и есть их пресловутый чай!

Консул с недоумением взглянул на Пирли.

— Уж не хотите ли вы сказать, что до сей поры не пробовали его?

— Нет, даже в Лондоне не довелось попробовать.

— Теперь его пьют не только в Лондоне, но и во всем мире. А производят здесь, в Китае. Не правда ли, великолепно?