В то время он посещал частную школу для одаренных студентов и был в глазах взрослых «трудным подростком». Мальчик смог убедиться в этом, взломав школьную базу данных и забравшись в конфиденциальные личные дела. Учителя считали его асоциальным, и психолог, доктор Уард, которого юноша посещал каждую неделю, полностью подтверждал такой диагноз. Джонатан проявлял мало интереса к занятиям, не общался с одноклассниками, не увлекался общественной работой, ненавидел спорт, избегал публичных выступлений.

Нельзя сказать, чтобы его расстроило то, что о нем писали в личном деле. Джонатан считал своих сокурсников тупоголовыми отморозками, а занятия – бездарной тратой времени. Во время уроков он разрабатывал изощренные механизмы, вычерчивал шарниры для шагающей машины, сверла для бурильного аппарата или лопасти для летательного.

Его родители занимались научными исследованиями в области роботостроения. Мать бросила отца, когда Роботу было шесть, и навещала их только по праздникам, прилетая из Токио, где она работала в огромной транснациональной корпорации. Во время этих недолгих визитов отец, лысеющий мужчина с безвольным подбородком и яркими голубыми глазами, держал себя безупречно вежливо и расспрашивал ее о последних разработках.

Мать чувствовала себя с ними неловко, неуютно, и осталась для Робота приятно пахнущей незнакомкой, привозящей ему заводные японские игрушки. Игрушки он тщательно разбирал в своей мастерской, изучал хитрый механизм и снова собирал, каждый раз немного усовершенствовав.

Влюбился Робот в свою учительницу биологии, стройную темноволосую женщину, чем-то похожую на его мать. Это была любовь с первого взгляда. Когда в начале учебного года мисс Брунер вошла в класс, улыбнулась ему и попросила сесть вперед, Джонатан понял, что наконец хоть один школьный предмет станет ему интересен. Когда учительница рассказывала о митохондриях, опираясь на парту, его сердце бешено билось. Робот по-прежнему не принимал участия в дискуссиях, сидел тихонько, улыбался ей и был уверен, что она улыбается ему в ответ по-особому, не так, как всем.

В начале учебного года Джонатан приступил к работе над проектом для научной ярмарки. После шестимесячного исследования он решил представить шестиногую шагающую машину, но мисс Брунер внесла сумятицу в его мысли и спутала планы. Юноша долго ломал голову, что может произвести впечатление на учительницу, и наконец остановил свой выбор на искусственной руке. Ему казалось, предмет его обожания непременно оценит общий интерфейс между человеком и машиной. Несколько месяцев ушло на изучение анатомии и протезирования. Он с головой ушел во всемирную паутину, где, пользуясь паролями отца, изучал сайты, посвященные последним исследованиям возможностей интеграции механических приборов и человеческого тела.

Началась упорная работа. Долгие часы Джонатан проводил теперь в мастерской, подгоняя крошечные детали. Он мог бы использовать пластик или силикон, но остался верен металлу – тяжелый холод и блеск внушали ему спокойную уверенность.

Раздобыть сенсоры, которые улавливали бы мышечные импульсы и передавали их искусственной руке, ему помогла кредитная карточка отца. Научная ярмарка уже давно закончилась, а Джонатан все трудился, мечтая о восхищенном взгляде мисс Брунер, когда она увидит плод его многомесячной работы.

Его творение и в самом деле вышло на редкость изящным – неотличимый от оригинала из плоти и крови протез по замыслу создателя крепился к правой руке и повиновался импульсам мышц брюшного пресса. Многие месяцы занятий йогой научили Джонатана контролировать дыхание, пульс, сокращать и расслаблять мускулы, и он добился полного контроля над третьей рукой. Для юноши не составляло труда сгибать протез в запястье, поднимать не только тяжелые предметы, но и крошечные инструменты при помощи большого и указательного пальцев. Двигаясь, суставы руки тихонько щелкали, как заводные японские игрушки. Джонатан был счастлив и не мог сдержать улыбки, предвкушая момент, когда мисс Брунер увидит работу.

В последний день школьного года он наконец принес руку в школу, тщательно запаковав ее в картонную коробку. Ему совсем не улыбалось демонстрировать свою гордость при всем классе, поэтому он, сгорая от нетерпения, ждал вечера.

– Ты сегодня такой веселый, – обратилась к Джонатану мисс Брунер, заметив его радостное волнение. – Предвкушаешь каникулы?

Джонатан поднял голову от парты, от которой он отскребал налепленную жвачку, помогая учительнице с уборкой.

– Нет… Я хочу вам что-то показать, – быстро проговорил он, боясь растерять решимость. – После занятий, можно?

Она на мгновение заколебалась, потом пожала плечами.

– Хорошо, почему бы и нет.

Весь остаток дня Джонатан не мог найти себе места: ему не давала покоя тень сомнения на ее лице. Он рассчитывал на другую реакцию, но к вечеру убедил все– таки сам себя, что она, конечно же, будет в восхищении от руки. Он покажет ей, что умеет писать, причесываться и делать массу полезных вещей, не прибегая к помощи собственных рук. Ей должно понравиться!!!

После последнего урока он поспешил к своему ящичку. Однокашники шумно болтали вокруг, обсуждая планы на лето. Против обыкновения, никто не обращал на него внимания, не дразнил и не подзуживал. Взяв руку, юноша поспешил удалиться, бережно прижимая сверток к груди. Школа опустела, он торопливо шагал по коридорам, но перед дверью класса остановился, пытаясь справиться с волнением и предвкушая триумф. Джонатан уже повернул ручку, когда услышал за дверью голоса. Мисс Брунер беседовала с мистером Пирсом, учителем математики. Юноша замер – он не хотел показывать руку никому, кроме нее.