Наступил апрель. Второго числа я по обыкновению вызвал машину на восемь утра. До работы от Архангельского, поселка загородных правительственных дач, мне ехать минут 45–50. В восемь в дверь позвонили. На пороге стоял незнакомый мне человек. Лицо у него было какое-то сконфуженное, почти виноватое.

— Юрий Ильич, принято решение о замене у вас охраны. Я — ваш новый начальник охраны.

Уже подъезжая к городу, в сводке новостей по радио я вдруг услышал: «Указом Президента Российской Федерации Генеральный прокурор Скуратов отстранен от исполнения своих обязанностей на период расследования возбужденного против него уголовного дела».

— Час от часу не легче. Что за уголовное дело?

Я машинально спросил у водителя (водитель у меня был старый, Анатолий):

— Дружище, до работы хоть меня довезете?

Тот отозвался очень дружелюбно:

— Без проблем, Юрий Ильич!

Охрана у меня тогда состояла из трех человек — это постоянная бригада. Плюс водители, которые тоже являются охранниками. Во время выездов, скажем, на какую-то встречу, обычно выделялась выездная охрана, человек пять-шесть. Федеральная служба охраны — это хорошо отлаженная служба.

Приехав на работу, я прошел к себе в кабинет. Не успел закрыть дверь, как появился дежурный помощник:

— Здесь находится представитель МВД, он хотел бы с вами встретиться.

— Кто это?

— Какой-то генерал. Кажется, начальник управления по охране объектов особой важности.

— Я встречусь с ним, как только освобожусь, — сказал я, и дежурный вышел из кабинета.

В тот момент мне нужно было встретиться с другими людьми — со своими замами — и узнать, что это за история с возбуждением против меня уголовного дела. Ведь возбудить дело против Генпрокурора — штука, мягко говоря, непростая, для этого нужны особые полномочия.

Тем временем собрались замы. Последним зашел Катышев:

— Дело против вас возбудила прокуратура Москвы.

— Но это исключено! Это же нижестоящая прокуратура! Срочно найдите Герасимова, прокурора города!

Через минуту по радиосвязи секретарь сообщила:

— Герасимов едет к вам.

Еще через какое-то время в кабинет вошла секретарша и сказала, что президент требует к телефону Чайку. Мы переглянулись. Чайка поспешно вышел. Через несколько минут он вернулся и сообщил:

— Звонил Борис Николаевич. Просил взять руководство генеральной прокуратурой на себя.

Вскоре в кабинет вошел прокурор города Сергей Герасимов.

— Утром ко мне пришел Росинский, мой заместитель, — рассказал он, — и заявил, что ночью его вызвали в Кремль, после чего он возбудил против вас, Юрий Ильич, дело. По 285-й статье, часть первая: «Злоупотребление должностными полномочиями».

Позднее я узнал многие детали этой странной ночи. Оказалось, что около двух часов ночи сотрудники ФСБ привезли Росинского к Волошину, успешно заменившего Бордюжу в кресле главы кремлевской администрации. Тот продемонстрировал Росинскому видеопленку и дал наспех составленный проект постановления о возбуждении уголовного дела. В кабинете кроме Волошина находились С. Степашин и В. Путин.

— Берите материалы и идите в кабинет Татьяны Борисовны Дьяченко, — сказал Росинскому Волошин, — он не занят. Если возникнут какие-то трудности, здесь находятся два заместителя Генерального прокурора России. Они вам помогут.

Росинский рассказывал позднее Катышеву, что видел у подъезда несколько машин, приписанных к прокуратуре. Стало ясно, что без поддержки Чайки и Демина кремлевская администрация вряд ли бы пошла на возбуждение этого состряпанного ночью уголовного дела. Ведь Росинский возбудил уголовное дело без всяких материалов, без документов, по одной только кассете-фальшивке. Заранее сфабрикованной! Не прошедшей экспертизы!

А какова процедура подготовки самого президентского указа? В два часа ночи Росинский возбудил в Кремле уголовное дело, а уже в восемь утра появился указ. Что же получается: с двух ночи до восьми утра этот указ уже успел получить все необходимые согласования и визы в Главном государственном правовом управлении Президента РФ, у других лиц? Как говорил великий Станиславский: «Не верю!». Не говоря уже о том, что без этих формальностей публикация указа становилась грубейшим отклонением от юридических норм, вопиющим нарушением процедуры, настоящим беспределом.

Почему Верховный суд, а затем и Конституционный, не выяснили, к чему такая спешка? Почему пошли на мое быстрое отстранение? Отвечу, с чем это связано: назавтра мы хотели арестовать Березовского, и эта информация утекла в Кремль.

Что касается Росинского, то лично я с ним знаком не был, слышал только, что он — человек нетрадиционной половой ориентации. Несколько раз мне намекали, что лучше бы как-то избавиться от него, чтобы не позорил прокуратуру, но я всякий раз отвечал на такие предложения отказом: мухи, мол, отдельно, котлеты — отдельно.