Артем взглянул в лицо сестре Хидейоши. Тревоги или испуга не увидел. Выглядит спокойно. В отличие от ее брата и самого Артема. И даже удивленной не выглядит.

Артем испытал страстное желание немедленно влить в себя добрую порцию саке… А еще он понял, что, пожалуй, и впрямь не стоит затягивать с отъездом в столицу. Может, там и поостерегутся нападать на него и его друзей в двух шагах от императора и императорской гвардии?

«В столицу, не в столицу, срочно, не срочно — в любом случае надо что-то делать, а не сидеть сиднем и ждать, откуда снова прилетит. Хотя бы потому, что уже взялись за людей, которых я не хочу терять…»

Поговорить обстоятельно и откровенно им с Хидейоши удалось лишь вечером. В час Кабана [19] они отправились вместе прогуляться по стенам замка и заодно проверить караулы. В свете последних событий к караулам следовало относиться с повышенным вниманием.

Ацухимэ с ними не пошла, отправилась в свою комнату. Сама ли или с подсказки брата, но она правильно поняла — настал момент, когда мужчинам нужно поговорить наедине…

С караулами все обстояло нормально. Как, между прочим, и с погодой. Стоял теплый августовский вечер. Дневная жара и духота уступили место легкой необременительной прохладе. Комаров, которые житья не давали в конце весны и в начале лета, уже почти не осталось. А те, что остались, до вершины стены не долетали, силенок не хватало.

Зато вовсю заливались цикады, главные сторожа замка, его естественная сигнализация, причем куда более надежная, чем всякие электронные охранные системы… Впрочем, до любой электроники было еще далеко. А если быть точным, то аж целых семь веков.

Артем остановился на середине южной стены, той самой, по которой карабкался в ночь исторического штурма этой каменной громады. Сейчас, глядя вниз, он с трудом верил, что сделал это. Конечно, он гимнаст, более того, воздушный гимнаст, профессионально лишенный страха высоты, а также потомственный циркач, физически крепкий, тренированный человек, к тому же с месячишко ему удалось потренироваться под руководством искушенных в искусстве лазанья по стенам яма-буси. Однако все равно впечатляет — в прошлой жизни по скалам не лазавший даже в фантазиях, а вот взял да одолел, так ни разу и не сорвавшись. «Сотворить подобное можно, пожалуй, лишь от большого отчаяния или от огромного желания. Или от того и другого, вместе взятых», — подумал Артем.

У самой стены, во рву, мутно поблескивала грязная водица, в которую в ту ночь Артему довелось окунуться. От воспоминаний о запахе, исходившем от водицы, Артема передергивало до сих пор. Великое счастье, что не случилось отведать, какова она на вкус. (Между прочим, сейчас ее вкус нисколько не изменился — нечистоты как сливали в ров, так и продолжали сливать, до сооружения экологически безупречной канализации руки у даймё пока что не дошли. Так оно обычно и бывает у власть предержащих во всех эпохах и на любом краю географии — всегда хватает дел гораздо более важных, чем заботы о какой-то канализации…)

Но, как говорится, лучше о приятном. А приятное тоже имелось. Взять хотя бы тот же вид отсюда, с верхотуры. Великолепнейший вид со всех точек зрения, какую ни возьми. И с эстетической, и со стратегической. Поросшие лесом горы тянутся до горизонта и вдали, на излете видимости, зарываются снежными верхушками в небеса. На подступах к замку — холмистая пустошь, деревья на которой сведены для удобства часовых на стенах и на случай возможной осады. Пустошь пересекает, выворачивая из-за холма, желтая полоса дороги, по ней сейчас бредут в сторону Ицудо припозднившиеся путники. С этой стены город Ицудо не виден, но, если не лень, можно перейти на западную стену и оттуда разглядывать прямоугольники заливных полей, что входят в черту города, и крыши окраинных городских домов…

Тем временем на Японию опускалась ночь. По небу разливался закат, который вызвал у Артема не слишком поэтичное сравнение с растекающимся по светло-синей скатерти портвейном. Весьма странные образы приходили ему на ум, следовало признать…

Артем облокотился на ограду. Хидейоши встал рядом.

— Что у нас с монголами? — спросил Артем. — После того урока, что мы им преподали, они не сунутся больше в страну Ямато?

— Монголы больше не сунутся, — заверил Хидейоши. — Им сейчас не до новых походов. Монгольские вожди воюют друг с другом. Каждый из сыновей Ченг-Дзе [20] считает себя единственным и полноправным наследником отцовской империи и готов изничтожить любого, кто думает иначе. Эта война измотает их. Им долго еще будет не до нас.

— Ну и славно, — сказал на это Артем. Собственно говоря, монголы его волновали довольно незначительно. Он спросил о них лишь для затравки разговора.

Они помолчали, любуясь разгорающимся закатом. В такой вечер хорошо было просто так стоять на стене замка, смотреть окрест и молчать… Да только вот не для того, чтобы молчать, они здесь уединились.

— Скажи мне, Хидейоши, честно и откровенно, — прервал молчание Артем, — знаешь ли ты, кто стоит за всеми этими покушениями? Или, быть может, хотя бы догадываешься?