– Как мое имя, кошка ты драная? Напротив чего он галочку поставил?

Иной раз на меня накатывают внезапные приступы ярости.

– Капеллан.

Конечно. Мог бы и сам догадаться. Воинское звание капеллан. За особые заслуги имею Анну с бантом. Состою в законном браке. Род занятий пьянство с учителем географии. Миссия завладеть подробной картой острова Казейник, отчасти окруженного пресной водой.

– Прошу вас, учитель. Вы здесь хозяин. Угощайте на правах, - вывел я из гипнотического состояния Марка Родионовича.

– Глыбинское водохранилище переполнено, - сообщил мне учитель, твердой рукою нахлеставши водки в два стакана.
– Четырнадцатый год вода стекает по дамбе. Семь лет, как дачный кооператив и воинскую часть поглотило. Три, как детский сад, музей краеведческий, строительство улучшенного жилья для работников и школу номер одиннадцать. Но это относительное зло. Кому там учиться?

– А зимой?

– А что зимой?

– Когда водохранилище замерзает?

– Зима здесь формальная, товарищ. Выше плюс пять по Цельсию. Фауна от влажности бухнет, а побегов нет.

Мы с Марком Родионовичем выпили. Я немного, а он, сколько было в стакане.

– Насчет побегов, - волнующая меня тема вылезла как-то само собой, и я поспешил воспользоваться случаем.
– Как мне, все же, слинять отсюда, Марк Родионович?

– Никак, - учитель выпил еще с полстакана и перешел со мной на «ты».
– До тебя родились охотники. Тоже плавали, умственно отстающие.

– И что?

Географ сплюнул через левое плечо, задрал штанину и постучал по дереву.

– Пронесло. Одной левой отделался. Краевед Пугачев протез мне выстругал из ножки столовой.

Он снова выпил. Стало явно, что Марк Родионович и есть тот самый бездонный географический объект, наличие коего в природе он так упорно отрицал. Заподозрив, что скоро некому будет накрывать в том смысле, что закусывать будет некому, существо покинуло свой насест, и пустилось резать консервные банки. Прооперированные хлебным тесаком, сточенным до узкой стальной полосы, банки постепенно заполнили наш прозекторский стол.

– Сначала Казейник я сухопутно исследовал, - жадно заглотав какое-то волокнистое мясо, Марк Родионович продолжил.
– По всему периметру аномалия. Государственные границы, допустим, Японии условны. Границы Казейника величина постоянная. Константа. Оттолкнувшись от Княжеской площади, я исходил по четыре с половиной, в среднем, кило на всех направлениях.

– А по пять с половиной не хаживали?

– Спецтехники не добрал. Будь у меня респиратор или, допустим, водолазный костюм с компрессией, внедрился бы за пять. А так на лицо кислородный голод. Все последовательные признаки. Первым идет легкое опьянение, как после штуки «Rosstof».

Марк Родионович взвесил в руке литровку, и часть ее переправил в свой стакан, ибо мой оставался почти не тронутым. Запив закуску, землепроходец, однако, темы не утратил.

– За ней состояние тревоги, шум в перепонках, и сонливость, - Марк Родионович нервно зевнул, точно и теперь он стоял на рубежах Казейника.
– Грань потери сознания. Представь, как ты себя почувствуешь на пике того же Коммунизма.

– Помилуйте, учитель. Все наше с вами поколение успело почувствовать.

– Это чепуха, - поморщился Марк Родионович.
– Я о горном деле беседую. О восхождении. О физической составляющей.

– Иными словами, чем дальше, тем хуже?

– Куда уж дальше? Дальше московская область пониженного давления. Средние слои тропосферы. Там уже и спецтехника хрен спасет. Фрактальная волна и на четырех с половиной швырять начинает с ног долой. Вот я сунулся, было, за дамбу на спецтехнике. Думал, водное хранилище допустит. Колумбом себя возомнил на старости. Вот бы, и вышел мне колумбарий. Когда началась вихревое кружение, челнок-то мой за волнорезы снесло. На дамбе волнорезы из нержавейки. Там и рассекло челнок мой вместе с нижней конечностью. Спрашиваешь, как я кровью не изошел? А вот это любопытно.

Марк Родионович взял короткую паузу, выпил водки, утер губы ладонью и продолжил.

– Кузнецы при дамбе раскаленной болванкой мою культю запечатали. На месте ампутации остался ожог

– А что снаружи, вы представляете?

– Слабо. Вернее всего, Казейника снаружи не существует в рациональном пространстве. Иначе бы нас давно в карантине изучали под микроскопом.

– Другое измерение?

– Не измерял. И вам не советую.

– Но откуда же вода в таких массах поступает, если оторвано все?

– Вода не поступает. Вода циркулирует в масштабе один к двенадцати.

– Почему к двенадцати?

– Тропосфера вокруг загнулась куполом. Иное научное объяснение у меня, товарищ, отсутствует. Внешняя граница Земной тропосферы, как известно, проходит в умеренных широтах на высоте до 12-ти километров. Ниже этой границы размещается 80 процентов массы атмосферного воздуха и преобладающая часть водяных паров.

– Что же это? Казейник суть искусственная модель планеты?

– Может, искусственная, а, может, и естественная. Явление аномальное, святой отец. Здесь физика пасует. Здесь уже, скорей, метафизика. По вашей части.