Он помог мне спуститься, привязал лошадку рядом со своей и бодро зашагал по темной улочке.

– Ты куда? – выдохнула я вслед.

– На кладбище, куда же еще! – удивился Ив, не сбавляя темпа.

Можно подумать, на могиле его ждет девица-краса или сундук золота, а не полусгнивший труп с самыми недобрыми намерениями. Но не оставаться же одной посреди улицы, когда к каждому окошку, затаив дыхание, приникли пюбопытные крестьянские очи? «Поклонники ужастиков, блин», – выругалась я. Ну уж нет, не дождетесь от меня представления! Да и ловля на живца в мои планы не входит.

Оценив всю бесперспективность своего положения, я обреченно поковыляла за Ивом. В крайнем случае, если хороняка объявится и вздумает им закусить, у меня будет время дать стрекача.

Деревенское кладбище располагалось за полем у самого леса. Что отнюдь не прибавило мне храбрости.

Мы остановились перед покосившейся оградкой и приступили к вооружению. Ив сжал в руках склянку с самогоном, а меня заставил опрыскаться эликсиром Рокси.

Отплевавшись и растерев осклизлую болотную жижу по щекам, я вынуждена была признать правоту ученицы: после чудо-зелья ко мне не приблизится ни одна нечисть. Рокси забыла только добавить, что эффект от ее изобретения распространяется не только на упырей, но и на все живые существа в радиусе ста метров. Чудесный эликсир благоухал, как вытяжка из дохлых лягушек, погибших в пятом веке до нашей эры.

Даже преданный Ив мигом перескочил через оградку кладбища и предпочел соседство крестов и оживших, мертвецов приятному обществу прекрасной леди.

Так вот почему Рокси испугалась, что я разобью бутылочку во дворе замка! Мор на ближайшие пару километров был бы обеспечен.

Будь я самым отчаянным упырем, проведшим на диете три голодных года, я бы и то не рискнула покуситься на плоть и кровь такого лакомого кусочка, как я. Однако упыри были другого мнения.

Но я об этом еще не знала и потому, войдя во вкус, размазывала зловонную гадость по своим рукам и активно натирала ей шею. Авось подавятся, если прежде не отравятся.

Ив тем временем всматривался в темноту, поджидая появления хороняки.

– Ну что там? – выплеснув на себя остатки антиупыриного зелья, крикнула я и двинулась по залитой лунным светом узкой дорожке, стараясь не смотреть на кресты и могилы.

Ив как-то странно всхлипнул и повернулся ко мне, стуча зубами от холода. Его кожа покрылась волдырями, нос провалился, а глаза налились красным светом.

Если бы я была средневековой жительницей, то завизжала бы от страха. Или бросилась наутек. Или застыла на месте, бормоча все известные молитвы. К вящему удовольствию упыря.

Но, на его несчастье, я была закаленной ужастиками Уэйса Крейвена современной москвичкой и за свои двадцать лет насмотрелась на стольких монстров, что какой-то там красноглазый с лысой черепушкой, по сравнению с ними, казался безобидным пупсом. Поэтому я просто тихо упала в обморок.

Все-таки не каждый день встречаешь киношных страшилищ наяву и никогда не знаешь, чего ожидать от страшилищ средневековых.

– Слышь ты, слышь! – Кто-то тряс меня за плечо.

Я открыла глаза и уставилась в зловещие глазницы хороняки – а это был именно он. В этом не было никаких сомнений. Куда он дел Ива, мне еще предстояло выяснить.

– Совсем силы растеряла, малахольная. На-кась, подкрепись. – Упырь заботливо подсовывал мне под нос чью-то кость с остатками мяса.

– Спасибо! – клацая зубами, поблагодарила я, принимая сей славный дар и искренне надеясь, что упырь не заставит есть презент прямо сейчас.

Я с опаской покосилась на страшилище, которое при ближайшем рассмотрении оказалось не таким уж и страшным. Ни крылышек и двух рядов зловещих зубок, как у Джиперса Криперса, ни устрашающих коготков-лезвий, как у Фредди Крюгера, ни бензопилы, как у техасского маньяка, у хороняки не наблюдалось. Больше всего он был похож на толкиеновского Горлума – такой же лысый, зеленый и жалкий.

Пока я разглядывала истлевшую одежду и хорошо сохранившиеся деревянные сабо, из которых выглядывали волосатые лодыжки, упырь воззрился на меня с не меньшим любопытством.

– Совсем еще молоденькая, – оценил он, изобразив подобие улыбки остатками зубов. – Тебе сколько?

– Двадцать! – выпалила я, вмиг осознав, что слишком молода, чтобы умереть.

– Семнадцать, – поспешно поправилась я, взывая к совести упыря.

Нет, ну должна же у него быть совесть!

– Вот ведь несмышленая, не перестроится никак! – посетовал хороняка. – Суток тебе сколько – двое, трое? Что-то я тебя прежде не встречал.

– Каких суток? – растерялась я.

– Вот балда, – умилился упырь. – Померла ты когда?

– Я?!

– Ну не я же!

– Сегодня... – выдавила я, переваривая скорбную весть о своей трагической смерти.

Когда же это я успела? Падая, разбила висок о надгробье? Но голова вроде цела. Сожрал хороняка? Да нет, руки-ноги тоже на месте. Разрыв сердца? Да какая разница, теперь все равно!

Прощайте чизбургеры и Интернет – сгинула ваша самая преданная поклонница во мраке Средневековья.