Витька и Поля переглянулись. Игорю такая лавина событий и потрясений казалась невероятной — а ведь он еще не знал про историю с гитарой! При мысли об этом ребята схватились за животики и повалились на койки, дрыгая ногами от смеха.

— Ой, не могу! — стонал Витька. — Ой, не могу!

— У меня живот болит, — сквозь смех жаловалась Поля. — Еще немного таких приключений — и он вообще лопнет. Хоть бы произошло что-нибудь серьезное…

— Даже грустное, — добавил Витька.

— А у нас еще концерт впереди… — вздохнул Игорь.

При слове «концерт» ребята опять начали смеяться как заведенные. Возможно, любое слово вызвало бы у них такую же реакцию. Они достигли той стадии, когда тебя изнутри будто кто перышком щекочет, и ты смеешься, только пальчик покажи.

— Ну, что еще стряслось? — прозвучал густой бас.

Это Алексей с Мишкой и Груней вернулись из вагона-ресторана.

Когда пообедавшие узнали о причинах общего веселья и пожалели, что их не было при всем этом «буйном великолепии жизни», как выразился Алексей («И надо ж было, чтоб именно в это время нас отправили обедать — это ты, Игорек, специально нам подгадил!» — ворчал он, и Мишка с Груней были с ним, в общем, согласны), решено было взять паузу перед концертом.

— Концерт получится поздний, так что лучше вам подремать или хотя бы поваляться, чтоб сил на него хватило, — напутствовал ребят Алексей. — Так что попробуйте закрыть глазки и отключиться от мира… Если, конечно, они не поднимут очередной шухер. С них станется, — кто были эти «они», Алексей не конкретизировал, но ребята поняли, что он хочет сказать.

— Я только не понимаю, — проговорил Мишка, — почему эта драка спортсменов произошла из-за денег? То есть какое отношение имеют деньги к «поправке на ветер» и тому подобному, о чем они кричали друг другу?

— А чего тут понимать? — усмехнулся Алексей. — Они участвовали в каком-то коммерческом турнире с неплохим призовым фондом. Турнир проходил где-то за границей, поскольку, во-первых, они упомянули канадцев, и, во-вторых, у наших коммерческих турниров не такой призовой фонд, чтобы квасить друг другу морды. Кроме турниров в Москве и Санкт-Петербурге, я имею в виду. Я бы предположил, что турнир проходил в Японии или Китае, поскольку они едут с востока на запад. Скорей всего, самолетом долетели до нашего города и пересели на поезд. Они заняли, скажем, не второе место, на которое рассчитывали, а третье — а это огромная разница в призовых деньгах. Вот и стали обсуждать, сперва мирно, из-за чего они недополучили очень большую сумму — из-за поправки на ветер, за которую отвечал один из них, или из-за того, что другой выбился из ритма. Дискуссию открыли, надо полагать, еще в самолете, решая этот вопрос как научно-теоретический. Кончилось тем, что их дискуссия достигла «апофегея». А теперь они должны прийти к… к консенсусу — мрачно хмыкнув, заключил Алексей, — при участии миротворческой миссии в составе нашего знакомого. Так, кажется, политики выражаются? Устраивает такое объяснение?

— Устраивает, — сказал Мишка. — И как вы все это знаете?

— Компьютерные мозги, — ввернул Игорь.

— При чем тут «компьютерные»? — слегка обиделся Алексей. — Нормальная логика.

На том все ребята и удалились в «мальчишечье» купе, где Витька и Полина пересказали Мишке и Груне трагикомическую повесть Петра Васильевича, а заодно Витька поделился своими соображениями.

— Да, — сказал Мишка, вдоволь отсмеявшись, — здорово получилось, что пассажиры нашего вагона практически не видели девчонок вместе и никто не знает, что они — близняшки. Это можно будет как-то использовать… Но тут надо подумать, как это сделать, — ведь мы можем так навредить Сашку, что он с Крокодилом Геной шкуру с нас спустит!

Как видим, и бесшабашному Мишке не было чуждо благоразумие.

— А я считаю, что если мы можем установить, кто из находящихся в вагоне — курьер наркомафии, то мы должны это сделать! — заявила Груня. — И у нас есть один след! Раз этот человек хорошо умеет натягивать струны на гитаре — значит, он имеет какое-то отношение к музыке! Нам надо выяснить, кто из пассажиров вагона получал музыкальное образование или, там, в каких-нибудь ансамблях играл! А потом приглядеться к этому человеку попристальней!

— И что потом? — спросил Витька.

— По-моему, совершенно ясно! Мы намекнем Сашку, что знаем, кто этот человек, и, может, он будет нам благодарен! А дальше будем действовать, как он скажет. Или, если он велит не вмешиваться, то будем сидеть сложа руки. Но, в любом случае, мы будем это знать! Потому что меня просто сжигает от любопытства, кто же преступник, и я не успокоюсь, пока не узнаю — хотя бы сама для себя!

— Сашок будет нам благодарен в том случае, если не знает, кто курьер, и находится в поезде, чтобы это выяснить, — задумчиво сказал Витька. — Но, если он уже это знает и следит за ним, то наше излишне активное вмешательство может лишь вставить ему палки в колеса. Тогда разозлится он на нас — ой как разозлится!..

— Знает — и нам не скажет? — возмущенно фыркнул Мишка.

— А кто ты такой, чтобы тебе говорить? — резонно возразил Витька, а девочки покатились со смеху.

— Ой, Мишка, ну, ты даешь! — махала рукой Груня.

— Да ну вас… — пробормотал Мишка. Он и сам понимал, что сгоряча сморозил глупость. Как может сотрудник спецслужбы делиться с детьми секретной оперативной информацией? Да если б он поделился с ними, даже из лучших побуждений — чтобы ребята помогли ему следить за преступником, — то Крокодил Гена голову ему бы потом оторвал, и правильно сделал бы! Достаточно и того, что они пересеклись в одном вагоне. Уже одно это, наверно, заставляет нервничать и Сашка, и Крокодила Гену: а вдруг дети где-нибудь проколятся? Машинально окликнут Сашка его настоящим именем, например… Поэтому не стоит доставлять им излишних хлопот, они не в игрушки играют. Но, с другой стороны, Груня права — очень хочется знать, кто преступник!