Шрифт:
На ее ногах темнели солдатские башмаки и теплые грубошерстные чулки, а в руке покоился узелок, в котором нетрудно было угадать запасное белье и, может быть, кусок хлеба с луковицей.
Вельчинский прошел мимо незнакомки, резко повернулся, спросил в упор:
— Кто? Зачем? Чья?
Барышня подняла на поручика недоумевающие, однако спокойные глаза, сказала, пожимая плечами:
— Вы о чем-то спросили? Пэрмэтэ-муа дё мё прэзантэ… [34]
Офицер оторопело взглянул барышне в лицо и мгновенно ощутил сильное сердцебиение: ему в глаза глядели синие бездонные очи, над которыми вознеслись дуги черных соболиных бровей. Вельчинский внезапно для самого себя щелкнул каблуками, бросил пальцы к виску, сказал сразу высохшими губами:
34
Разрешите представиться, я… (фр.).
— Поручик Вельчинский. К вашим услугам.
Увидев, что штабист несколько растерян, даже озадачен, барышня мягко улыбнулась.
— Я понимаю, господин офицер. В наш век, впрочем, случается и не такое…
И Вельчинский уразумел: она имела в виду свою одежду и свой, не соответствующий этой одежде, язык.
— Мне надо попасть к начальнику контрразведки господину Гримилову, — продолжала она. — Рёкондюизэ-муа силь ву пле, a… [35]
35
Проводите меня, пожалуйста (фр.).
— Зачем к нему? — пытался еще сурово посмотреть на незнакомку Вельчинский и понял: у него едва ли выйдет что-нибудь путное из показной строгости.
— Я об этом скажу самому Павлу Прокопьевичу, — отозвалась странная барышня. — А вас прошу выполнить мою просьбу. Жё ву рёмэрси даванс… [36]
— Па дё куа… [37] — растерянно пробормотал Вельчинский. — Гм… Да… Вот именно. Дело в том, что… э… Павла Прокопьевича нет в Челябинске. Господин капитан в служебной поездке.
36
Заранее благодарю вас (фр.).
37
Не за что (фр.).
Он несколько мгновений шевелил беззвучно ртом, и на его верхней губе, совершенно как у мальчишки, выступил пот.
— Одну минуту, — встрепенулся поручик. — Благоволите подождать. Я позвоню по внутренней связи. Как доложить о вас?
— Я пыталась назваться, однако же… Княжна Юлия Борисовна Урусова.
Вельчинский скрылся в подъезде, вскоре появился снова, пролепетал, подходя к женщине, пожимая плечами и неопределенно покачивая головой:
— Господина Гримилова, как я уже сказал, нет на месте. Вас примет его заместитель, штабс-капитан Крепс. Прошу…
Княжна не очень быстро двинулась вслед за офицером. Было отчетливо видно, что одежда и особенно обувь стесняют барышню и она чувствует себя не в своей тарелке.
— Со мной! — сурово кинул Вельчинский, проходя с княжной мимо часового. — К штабс-капитану Крепсу.
Они прошли гулким коридором, спустились по асфальтовым ступеням, и поручик наконец открыл дверь, обитую тонким серым сукном, что показалось весьма странным княжне. Однако она ничего не сказала.
Верочка взглянула на девицу, приведенную Вельчинским, заметила на лице поручика явный румянец волнения и капризно скривила губы.
Вельчинский совершенно открыто ухаживал за секретаршей Гримилова, все за глаза называли их, поручика и девушку, «жених и невеста» — и вот что-то вдруг изменилось, и госпожа Крымова явно ощутила это.
Вельчинский сделал вид, что не заметил тревожного взгляда Верочки, и провел княжну к Крепсу, в кабинет, огромный, как ипподром.
— Снимайте шубейку и садитесь, — предложил штабс-капитан гостье и весьма недвусмысленно посмотрел на поручика.
Молодой офицер косился куда-то в окно и продолжал оставаться в комнате.
Крепс постучал ребром ладони о крышку стола, проворчал с досадой:
— Я не задерживаю вас, Николай Николаевич. Поскучайте по соседству.
Поручик помялся, подчеркнуто щелкнул каблуками и вышел в приемную.
— Ну-с? — повернулся Крепс к Урусовой. — Вас кто-нибудь прислал к нам или вы явились сами, княжна?
Урусова, не отвечая, совершенно явно разглядывала Крепса. Перед ней сидел мрачный усталый человек, физически очень сильный, это было заметно даже на взгляд. Его можно было бы считать красивым, если бы не кирпичное лицо и совершенно монгольские скулы, выбритые до зеркального блеска. Острые фельдфебельские усы торчали воинственно вверх, как на каждом втором лице в немецкой армии, включая физиономию фельдмаршала Боша.
Крепс, в свою очередь, без всякого стеснения разглядывал барышню, отважившуюся прийти в контрразведку, которой опасался не только неприятель, но и свои.
В девчонке, без всякого сомнения, текла дворянская кровь. Небольшая, словно выточенная из слоновой кости, фигура была увенчана приметной, даже, пожалуй, диковинной головой. Синие, глубоко посаженные глаза, сияли под черными полукружьями бровей, темная толстая коса опускалась ниже пояса; в маленьких ушах замечались отверстия для серег, которых там теперь не было. Ситцевое платьишко отчетливо облегало грудь.