У пирамид с оружием немедля встали братья Владимировы и Александр Евсеев. Затем Иван Кошарнов «схватил» командира роты, связал ему руки, а всех солдат разбудил и выгнал во двор: строиться.

— Вот что, воинство, — сказал Иван, когда безоружные взводы замерли под луной. — В Челябинске красные, и всякое ваше сопротивление — петля вам же на шею. Так что сидеть тихо.

Во двор привели ротного, и Кошарнов помог связанному взобраться на телегу, сиротливо торчавшую у крыльца.

Когда поручик утвердился там, Иван стал рядом и крикнул не столько офицеру, сколько рядовым, чтоб слышали и запомнили:

— Всё! Кончилась колчакия, вашбродь!

Арестованный ответил, не страшась:

— Мы победим, а враги наши сгинут!

Солдаты, открыв рты, смотрели на пока еще живого поручика.

Кошарнов, на всякий случай, «разгневался», сорвал с офицера погоны и велел двум своим отвести его в сторонку для понятного дела.

Братья Владимировы подхватили Прилепского под локти, увели в лесок и, развязав, постреляли в воздух. Затем попросили, как можно скорее, пока ночь, спешить на явку.

Семен Иванович, пожав руки товарищам, исчез в ночной темноте.

Владимировы вернулись на дачу, доложили, что «приказ исполнен», и Кошарнов велел роте идти в сарай и досыпать свое.

— А что потом? — полюбопытствовал какой-то смельчак.

— Утром придет комиссар, всех уведут, куда следует, и, наверно, отпустят.

Солдаты, оживленно перебрасываясь словами, пошли исполнять команду.

Подпольщики вынесли винтовки и боезапас взводов, сложили их на телегу. Унести с собой трофеи они не могли и, дружно подхватив воз, покатили его к озеру. Оставив по две винтовки каждому боевику, все остальное спустили в Смолино, в надежде, что потом выберут оружие.

Тут же, разделившись на группы, исчезли в ночи.

Первые лучи солнца застали группу Кошарнова в Сибирской слободе. Здесь была явка, которую держал составитель поездов Иван Терентьевич Данилов.

Внезапно путь боевикам преградил офицер, за спиной которого мрачно толклись два солдата. Он покосился на людей с винтовками и потребовал документы.

Кошарнов вполне понимал, что их всех ждет, если они попадут в руки врага.

Три дня назад в слободе Сахалин офицер контрразведки в упор застрелил осмотрщика вагонов Андрея Колесова, у которого при обыске нашли перочинный нож. На вопрос, для чего оружие, Колесов усмехнулся и сказал: для очинки карандашей. Офицер счел ответ издевательским и, заподозрив неладное, выстрелил в рабочего.

Теперь обстоятельства были сложнее, и обе стороны напряглись и готовились к немедленным действиям.

— А ты кто таков, чтоб требовать справку? — с нарочитой грубостью спросил подпольщик, затягивая время и давая возможность своим занять удобную позицию.

Но офицер не стал ни кричать, ни грозить — не то теперь время. Объяснил угрюмо:

— Идешь с оружием. Я должен проверить. Вот посвидка про особу.

И достал из кармана удостоверение контрразведки.

Взглянув на документ и мгновенно запомнив редкую фамилию «Чубатый», Кошарнов вытянулся и щелкнул каблуками.

— А-а, это иное дело. Тогда вот тебе и моя справка!

И, вырвав из кармана наган, стал стрелять в офицера. Остальные боевики разрядили оружие в солдат.

Контрразведчика тотчас обыскали, взяли оружие и документы, сунули их в свои карманы.

Однако оказалось: выстрелы услышал еще один патруль, и к подпольщикам бежали уже два офицера. По ним открыли огонь с десяти шагов.

Через несколько минут боевики входили в пятистенный дом составителя поездов Данилова на Чумлякской улице. Хозяин был недоволен стрельбой, хмуро покусывал усы, хрустел пальцами. Наконец спросил Кошарнова:

— А без пальбы нельзя, Иван?

— Извини, Иван Терентьевич. Нужда была.

Слесарь со «Столля» Кошарнов хорошо знал Данилова и был далек от мысли, что опытный подпольщик празднует труса.

Пятистенок на Чумлякской — явка, здесь хранятся оружие, бомбы, патроны, взрывчатка, проводятся нелегальные собрания; сюда спешат с заданий боевики.

Прежде всего поэтому рисковать домом Данилов не имеет права. Да и то сказать, на заводе и станции запомнили немало операций, которые бестрепетно провел Иван Терентьевич.

Как-то, года полтора назад, Валериан Куйбышев предупредил челябинцев, что из Самары прорвался на восток огромный артиллерийский эшелон. На платформах и в вагонах находятся пушки, снаряды, патроны, взрывчатка.

Артполк, невзирая на приказ Самарского совдепа, не пожелал разоружиться и ушел в Сибирь, на Уфу и Челябинск. Башкирию пушкарям также удалось миновать.

Куйбышев просил южноуральцев, во что бы то ни стало разоружить царский полк, ушедший с фронта. Пушки его батарей могли наделать немало бед на востоке.