– Пардон, - смутился Броневка, но тут же пришел в себя и затарахтел как пулемет.- Они прилетели из будущего на машине времени, учатся в школе 234 с углубленным изучением венерианского языка, во вторник собираются на концерт клона Майкла Джексона, Костя любит жареный мраколюлей, Макс хранит порнушку на рабочем столе в папке 'Не открывать! Домашнее задание!', Костя ...

– Довольно!- вскричал Туманный ящер.- Где машина времени?

– В лесу, сектор 3а, отсюда с полчаса на ситилете, - проговорил Броневка, протирая очки.

Палец диктатора вдавил кнопку селектора.

– Летунка ко мне! Срочно.

На секунду Туманный ящер повернулся к физику.

– Ты можешь идти.

Броневка было повернулся, но тут же охнул, треснув себя лапой по башке.

– Что такое?

– Самого главного не сказал, диктатор! Ведь мы скоро вымрем все до одного, планета погибнет...

– Это я и без тебя знаю, - бросил Туманный.
– Все! Не мешай работать!

Броневка оказался за дверью кабинета совершенно обескураженный.

Огромная поляна, окруженная прасоснами, шевелилась, точно живая. Она и была живая - тысячи динозавров собрались на ней, чтобы послушать речь своего обожаемого диктатора. На трибуне, сварганенной в стиле 'ранний конструктивизм' возвышались члены Политбюро - Броневка, Летунок, ну и конечно, облаченный в серый китель и черную кавказскую папаху - Туманный ящер. Диктатор под рев толпы шагнул к микрофону.

– Товарищи соотечественники!

– Громче говори, не слышно не хрена!
– выкрикнул из первых рядов неприглядного вида тираннозавр, держащий в лапах авоську со спрессованными пивными банками.

– Ящеры, - послушно повысил голос Туманный ящер.- Мы улетаем отсюда на 'Золотой Галактике'! Эта планетка обречена, сюда летит ледяной астероид, который в считанные секунды сделает из Земли огромный баскин-робинс! Наша возлюбленная Тения занята проклятыми юсминцами. Однако мы за годы жизни на Земле сварганили нехилое такое оружие, которое, уж конечно, станет для паучар сюрпризом. Те же из нас, кто одичал и перестал пользоваться туалетной бумагой, пусть превращаются здесь в эскимо, а впоследствии - в радость дураков - палеонтологов. Все сказал. Слава мне!

– Слава тебе!
– дружно отозвалась площадь.

– Слава-то слава, - недоуменно пробормотал алкаш-тиранозавр.- Но кто у меня теперича алюминий примет?

Макс и Костя, притаившись в кустах, наблюдали. Броневка, приодевшийся в розовый смокинг Versace, с ядовито-желтым галстуком, гордо проследовал к панели приборов, установленной непосредственно на трибуне.

– Жму?
– поднял он на Туманного ящера запотевшие от волнения стекла очков.

– Жми, - ответствовал диктатор.

– Жми, - выдохнула толпа.

Броневка вдавил кнопку. Холм, торчащий неподалеку, оказался вовсе не холмом. Отшкурился маскировочный слой земли и взору тысяч глаз явилась 'Золотая Галактика' - колоссальных размеров космолет, сверкающий на солнце гордым металлом.

Группа тираннозавров в оранжевых жилетах Горкомслужбы, подтащила к борту космолета широкий трап, по которому тут же начали подниматься в корабль ящеры. Прежде чем скрыться в темном чреве 'Золотой Галактики', каждый оглашал воздух пронзительным криком, навек прощаясь с гостеприимной Землей.

– Костя, - толкнул в бок друга Макс.
– Мы должны забраться в этот корабль.

– Зачем?
– прошептал Костя, завороженными глазами, глядя на происходящее на поляне.

– Там машина времени.

Больше Гишину ничего говорить не пришлось, мальчик вскочил, точно внутри него разжалась пружина.

– Бежим!

Что есть сил, ребята бросились к кораблю, в который между тем поднимался последний ящер. Ну! Уже близко! Шлюз медленно затворился. В дюзах корабля что-то громыхнуло, неведомая сила взметнула мальчишек в воздух и отбросила в сторону. 'Золотая Галактика' медленно поднялась в воздух и замерла, едва заметно подрагивая. Мгновение - из-под днища корабля взметнулся оранжевый хвост, и космолет превратился в светящуюся точку. Скоро исчезла и она.

– Катастрофа! Катастрофа!
– бормотал Гишин, сидя на стволе поваленного дерева.- Все из-за тебя. О, как дал бы!

Взгляд его огромных глаз был устремлен в одну точку, лицо осунулось.

Макс не утешал друга и не оправдывался. Что он мог сказать? У него самого в голове крутилось одно 'Все, каюк! Зачем я сунулся сюда?'.