— Вот-вот, корова, — еще больше расстроился врач. — Ты обратил внимание на то, что к нам нет очереди?

— Да, слава богу, — ответил Панюков.

— А вот не «слава богу», вот и совсем не «слава богу», — рассердился врач. — Небось, когда температура, или пузо тянет, или, там, зуб болит, рука сломалась, все от любых своих коров бегут к врачу и все хотят лечиться… Болезни кожи почему-то за болезни не считаются. Подумаешь, зудит! Подумаешь, шелушение! Подумаешь, тут пятнышко какое-то! Пройдет, не сифилис, подумаешь!.. А вот и не подумаешь. Это серьезные болезни, и последствия бывают тяжкие, ведь что на коже — то внутри, хотя снаружи и не видно. Итак, я спрашиваю тебя в последний раз: поедешь исследоваться?

— Я не могу, — ответил Панюков. Ему стало жалко врача.

Врач снял и, жалобно захлопав веками, бросил очки на стол.

— Можно народные средства попробовать, — примирительно сказала красивая медсестра. — Тем более что эти импортные мази страшно дороги.

— Не знаю, — сказал врач. — У нас тут травами никто не занимается, я о таком не слышал…Рожу, положим, можно заговорить, я слышал про такие случаи, можно пришепетыванием убить вирус простуды, я и об этом слышал, и в этом что-то есть такое, как бы к этому ни относиться… Но псориаз, нейродермит — тут я не знаю, тут ворожбой не обойтись. По крайней мере я не слышал.

— Специальные чудотворные иконы? — предположила медсестра.

— Ну, это дело новое, хотя и старое, конечно. Я знаю, есть иконы от бесплодия и есть специальные молитвы от бесплодия. От онкологии, это я слышал, есть… По нашей части — что-то я не слышал. Нужно у батюшки спросить, но я не думаю, чтобы наш батюшка мог отличить нейродермит от псориаза, уж если даже я — без лаборатории — не берусь…

Уже одевшись, Панюков уныло перебил:

— Могу идти?

Врач не ответил; медсестра задумчиво сказала:

— Мыло после покойника.

— Что? — Врач хохотнул испуганно.

— Мыло после покойника, — убежденно повторила медсестра и пояснила: — У меня тетка, матери сестра, живет в Луганской области, в деревне, в бывшей нашей Украине, и у нее был жуткий псориаз. Лечилась вся амбулаторно, лечилась и стационарно, лечилась иглами в Луганске, у китайцев, — ничто не дало результата. И ей тогда в деревне одна старинная шахтерская вдова сказала по секрету, что псориаз лучше лечить мылом, которым обмыли покойника. И никаких не нужно заговоров, ритуалов и пришепетываний. А просто нужно подождать, как кто-нибудь умрет, и договориться с родственниками о мыле. И мыть им пораженные участки кожи, пока оно не смылится.

— И что? — спросил, уже одевшись, Панюков.

— Вчистую вылечила, — сказала медсестра. — Кожа гладкая теперь, как у девочки, а ей уже за шестьдесят… я о Марии, о своей тетке, говорю.

— Ты мне об этом не рассказывала, — строго заметил врач, насмешливо качая головой.

— Повода не было.

— Ты ее не слушай, — сказал врач Панюкову, подобрал со стола очки, надел их и принялся ему записывать рецепт приготовления компресса, снимающего зуд.

Стешкин курил, облокотившись о капот УАЗа.

Геры в машине не было.

— Я готов, — сказал Панюков, подойдя. — Куда ты парня дел?

Стешкин в ответ и головой кивнул, и сигаретой указал.

Гера стоял на противоположной стороне улицы, возле продуктового магазина, и чистил зубы. Почистил, вынул щетку изо рта, прополоскал рот минеральной водой и выпустил изо рта в траву белую струю. Люди, выходящие из магазина, смотрели на него и, не останавливаясь, шли дальше. Панюков молча прикинул, сколько может стоить минеральная вода: двадцать рублей или около того. Гера обмыл минералкой зубную щетку и сунул щетку в карман. Поискал урну, не нашел, поставил бутылку возле входа в магазин и, пропустив подряд два грузовика, в облаке поднятой ими пыли перебежал проезжую часть.

— Бутылку зря выбросил, — заметил ему Панюков. — Ее сдать можно.

Гера послушно вернулся за бутылкой. Уже садясь в машину, допил остатки воды.

Они ехали по Пытавину, и пустая бутылка каталась у Геры в ногах. Он попытался, но не смог в жестокой тряске придержать ее подошвой — бутылка все каталась и гремела. Панюков уговаривал Стешкина остановиться у аптеки, ему надо было купить порошок борной кислоты для компрессов, но Стешкин наотрез отказывался:

— Мне Никитича в Хнов везти, ему — срочно! Да он мне ноги вырвет!

— Не будь гадом, — говорил спокойно Панюков.

— Ты сам не будь, — упрямился Стешкин, но все же, выругавшись, остановил машину у аптеки, выпустил Панюкова и, пока тот не вернулся, продолжал ругаться.

…Дорога раздражала Геру: гремела под ногой бутылка, Панюков выговаривал водителю за то, что тот не собирается везти их в Сагачи:

— Нам что, пешком с вещами по шоссе переть?

— Допрете, не калеки, или подождете автобуса, — отмахивался Стешкин.

— Гад ты, Стешкин.