– Держись, Олежек. Тебе нужно держаться.

– Зачем?

– Жизнь бывает слишком жестокой. Нужно быть сильным.

– Не хочу…

– Хотя бы ради нас всех. Ради мамы, Оксаны… чтобы Мариночку и Снежану помнить…

– Хорошо, – всё так же, как автомат, сказал Олег. – Идём вниз…

В маленькой комнате сидели мама и Оксана с Максимом. У всех были усталые бледные лица. У мамы и Оксаны заплаканные глаза. Они посмотрели на Олега так же, как и отец. Он сел в угол дивана. Нужно было что-то говорить. Олег попробовал сосредоточиться. Последним воспоминанием был асфальт.

– Макс, ты что-нибудь уже знаешь? – наконец спросил он.

– Пока ничего определенного, – Макс качнул головой. – Возможно, что-нибудь будет известно завтра.

– Там остался кто-нибудь живой? – у Олега появилась слабая надежда.

– Никого. Все пассажиры, весь экипаж…

– Теще уже сказали? – после долгой паузы спросил Олег.

– Да, – ответил отец. – Она в больнице, в тяжелом состоянии. У неё инфаркт. С Любой ты увидишься завтра.

По своим комнатам все разошлись уже глубокой ночью. Снова в доме стало тихо до звона в ушах, но Олег знал, что никто не спит. Некоторое время он лежал, глядя в темноту комнаты, потом поднялся, взял сигарету и сел на подоконник раскрытого окна. Бархатное небо было усыпано крупными звездами. Дверь комнаты открылась, и вошел Макс. Он был в одних брюках и босой. Взяв сигарету, он тоже сел на подоконник.

– Макс, я ничего не помню, – глядя на небо, сказал Олег. – Последнее – на колени упал. Что было после? Я что отключился?

– Нет. У тебя был шок. Ты несколько минут простоял на коленях, схватившись за голову. Я помог тебе подняться, посадил тебя в машину.

– Не помню, – вздохнул Олег. – Кто к теще ездил?

– Я и Леонид Владимирович.

– Завтра на работу нужно будет сообщить…

– Я уже всё сделал. Ты как сейчас?

– Не знаю. Никак.

– Олег, после обеда, наверное, можно будет поехать на опознание. Там уже кое-какие результаты есть… Ты помнишь у Марины какие-нибудь особые приметы? Что-нибудь… – он старательно подбирал слова. – Может быть, украшения какие-нибудь особенные… Постарайся вспомнить, чтобы лишний раз не попадать туда…

– Широкий серебряный с позолотой браслет с рисунком в восточном стиле на правой руке, кольцо обручальное, кольцо с сапфиром… – Олег закурил очередную сигарету. – К зубному она на моей памяти не обращалась, коронок у неё не было…

– Я утром узнаю.

– Родственникам Андрея сообщить нужно.

– Теща твоя в реанимации, а Люба голосит и ничего от неё добиться невозможно.

– У меня в блокноте должен быть записан его телефон. Только блокнот остался в квартире… Макс, ты не смог бы на несколько дней отпроситься… или не знаю, придумать что-нибудь с работой? Пока всё решится…

– Я это уже сделал, – успокоил его Максим. – Неделя у меня есть.

Они молчали довольно долго. Олег всё смотрел и смотрел на колючки звезд на черном бархате. Небо начало слегка светлеть. Макс осторожно тронул его за плечо и спросил:

– Может быть, ты бы лучше лег? День будет тяжелый.

– Не могу, – покачал Олег головой. – Ты иди, ложись. Не волнуйся, ничего со мной не случиться. И потом там Оксанка одна…

Максим поднялся и пошел к двери. Уже когда он был на пороге, Олег тихо сказал:

– Макс, у нас с Мариной ребенок должен был быть…

После того, как побывал на опознании, весь кошмар, в который Олег попал, показался ему детским лепетом. Одно воспоминание заставляло его невольно вздрагивать ещё долгие годы. А тогда… Если его о чем-то спрашивали, он отвечал. Он что-то делал, оказывается именно то, что было нужно в данный момент. Но внутри… он умер вместе с Мариной…

После того, что случилось, в квартиру Марины за полмесяца Олег попал всего лишь один раз – на следующий день после её смерти. Там он взял документы и свой блокнот. Олег боялся идти туда. Через несколько дней после похорон он вернулся на работу. Сотрудники смотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Ему было безразлично. Он продолжал всё делать, как автомат. После работы он ехал на кладбище и долго стоял, глядя на свежие могилы Марины и Снежаны. Потом он возвращался домой, к родителям, односложно отвечал на их вопросы и уходил в свою комнату. У себя в комнате он лежал, глядя в потолок, или сидел и курил сигарету за сигаретой. Время остановилось. Олега не оставляло ощущение, что это всё же бред и он скоро придет в себя и всё будет хорошо, как и раньше. Иногда к нему заходил отец и сидел с ним. Они могли сидеть так молча, не говоря ни слова, часами. Правда, однажды отец попробовал пробиться через ту глухую стену, которая окружала сына.

– Олег, я понимаю, что это горе… не просто горе… названия этому нет, но нужно очнуться.

– Что ты предлагаешь? – Олег даже не повернулся.

– Не знаю. Ты не говоришь ни с кем, почти не спишь и ничего не хочешь есть. Скажи, если ты что-нибудь хочешь.

– Умереть.

– Ты не сможешь Марину поднять, если умрешь, – Олег упрямо молчал. Отец тяжело вздохнул. – В конце концов, если тебе это поможет, накричи на кого-нибудь, поплачь, напейся, в крайнем случае, только очнись. Очнись, пожалуйста, сынок!

– Не могу… – покачал он головой.

К реальности Олег вернулся спустя полмесяца, вернее, двадцать дней. В тот день зав кафедрой очень осторожно осведомился у него, не будет ли он против, если группу, которую курировала Марина передадут ему. Олег только утвердительно кивнул. Когда окончилась последняя лекция, к Олегу подошел староста группы и спросил:

– Олег Леонидович, вы не могли бы рассказать, как нам найти могилу Марины Викторовны? Я понимаю, что, возможно, я не вовремя, но мы всей группой хотели сходить туда. Все ребята выражают вам свои соболезнования. Правда, я попросил их не делать этого слишком бурно и когда вы пришли к нам на лекцию. По-моему, вам сейчас не до нас.