Шрифт:
— Заработать хочешь?
Руслан-Шорох отреагировал вяло.
— Я, вообще-то, никогда не работал. Не очень умею.
— Ничего, не перетрудишься... Сколько ты уже здесь?
— Сорок пять часов и примерно двадцать минут.
— То есть, меньше чем через три часа тебя выпустят. По первому разу никого не арестовывают. Будешь гулять на подписке о невыезде, пока снова не попадешься.
— И чего?
Катран вновь выдержал паузу. Разум спорил с сердцем. По очкам побеждало сердце.
— Минутное дело. Риска никакого. С деньгами не обижу.
Шорох лениво поднялся с нар.
— Чего надо?
— В 85 отделе есть мент, — в темпе зашептал Жмуров, по привычке оглядев углы камеры, — зам по оперативной работе. Дукулис, или Дукалис, не суть. Гнида редкая. Хочу его на место поставить, чтоб не беспредельничал.
— Мне-то чего делать? — повторил вопрос Руслан.
— На твой вкус. Или тачку его спалить или в хату бутылочку закинуть.
— Какую бутылочку?
— Руслан, ты как вчера родился, — раздраженно упрекнул Геннадий Юрьевич, — не с пивом же. Про коктейль Молотова слыхал?
— А-а-а... Понял. Бензин, фитиль.
— Примерно... Пускай тушит.
— Цена вопроса?
— Двести баксов.
— Маловато, — почесал жидкую бородку юноша, — риск не слабый. Хорошо, если на первом этаже живет. Да и за мента накинуть бы надо.
— Ладно, получишь триста, если сделаешь.
— А сам-то чего не можешь? Кишка тонка?
— Из «Крестов» бутылку кидать неудобно.
— А-а-а... Понял... Э, Гена, погоди, — наркоман зацепился за умную мысль, — ежели тебя упакуют, кто ж мне бабосы отдаст?
— Адвокат. Запоминай телефон. Номер простой.
Геннадий Юрьевич несколько раз продиктовал номер и заставил повторить.
— Но прежде мне тоже нужны доказательства, что работа сделана на совесть.
— Какие еще доказательства? —заметно упавшим голосом спросил парнишка.
— Например, фотография. Передаешь ее адвокату, он мне. Если все нормально, я скажу, чтобы он заплатил.
— Но у меня нет фотика.
— Захочешь, найдешь. В конце концов, купишь одноразовую мыльницу. И не вздумай подпалить кого-нибудь другого. Я узнаю. Ну, что по рукам?
— Ладно, прикину...
Лязгнул засов дверной камеры. Сержант, зевнув, ткнул пальцем в наркомана.
— На выход.
— Я очень на тебя надеюсь, Руслан. Не подведи...
— Оставь в покое мою маму, Анатолий Валентинович! Ни она, ни я тут совершенно не при чем!
— А кто причем?! — рявкнул в трубку Дукалис.
— Бильд-редактор Стасик Болдин. Я тебе о нем говорил. Наверное, он снова не рассчитал с пивом. У меня были совсем другие подписи!
— Я не знаю, кто из вас выпил больше, но теперь, папарацци, за информацией будешь приезжать к кому-нибудь другому.
— Толик, а что тебя не устраивает? Теперь тебя перестанут любить женщины или срежут зарплату? Наоборот! Женщины будут любить еще больше! Как увидят твой камин, так сразу и влюбятся! Какой тут моральный, а тем более, материальный ущерб? Другой бы спасибо сказал и пузырь выкатил за рекламу!
— Ага! Может, мне эту статью на дверь повесить? Чтоб граждане сразу знали, к кому идут! К честному начальнику на гособеспечении, у которого в Стрельне неслабый сарай! Положительный облик российского мента!
— А что, хорошая идея. Я б еще табличку повесил — раздача автографов с десяти до пяти.
— Пошел ты! Короче, лавочка закрыта.
— Погоди, погоди. Последний вопрос. Вы с Катраном доработали?
— Опять чуму какую-нибудь напишешь?
— Толя, когда мне нужен материал, я прямо так и говорю. А здесь чисто спортивный интерес.
— Не доработали, — мрачно ответил Дукалис, — им теперь мошеннический отдел занимается.
— Но хоть арестовали?
— Да. По нашему эпизоду.
— Это же так чудесно!
— Боюсь, соскочит. Адвокат ходатайство подал, меру пресечения изменить. По болезни. Геморрой у козла обострился. Долго сидеть не может. Через неделю суд.
— Будем надеяться, что судья разбирается в проктологии. Пока!
Голос Кивинова исчез в недрах телефонных коммуникаций. Дукалис повесил трубку и еще раз посмотрел на лежащую перед ним газетную статью. Да, отлично... «Один день из жизни начальника». Веселые картинки. А подписи еще веселее. Особенно та, что под фотографией Толика, открывающего ворота в катрановский дом. «Ворота из легкой брони. Увы, нигде нельзя чувствовать себя спокойно, даже дома. Такая работа».