— А я почем знаю, ругались, я не слыхал.

— Куда пошли?

— А прямо вниз по улице.

— Так что, ты так ничего и не слышал?

— А ничего больше, ругались и все, выпивши они были.

— Во сколько это было? — спрашиваю.

Мальчонка сказал, что перед обедом, мамка еще есть зва­на. Вот с тем я к вам, господин следователь.

— Про зайцевских мы уже наслышаны, — произнес Кухов, — вот их привезут, про все и спросим. Что еще?

— Да в городе разговоров много, но дельного ничего нет.

— Ну, ладно, господа хорошие, завтра с утра опять по го­роду! Пока чего не узнаем — дело стоять будет.

— Тут вот чего, господин следователь, — подал голос один из сыщиков, невысокого роста, но крепкий мужик, из рукавов его полушубка торчали здоровенные ручищи.

— Вот чего, — повторил он, — я сегодня на базаре толкал­ся, есть у меня в тамошнем трактире свой человек, половой Санька, человек до денег жадноватый, иногда ворованное берет.. Но я не трогаю его пока. Он помогает по части розыскной. Но и не даю ему зарываться, все больше по мелочи он приторговывает барахлишком. Так вот спрашиваю его: слыхал ли он об убийст­ве. «Кто же не слыхал!» — отвечает.

— Ну и что об этом думаешь? — спрашиваю.

— Не знаю, — говорит, — господин сыщик, у нас ничего не известно, но только Ванька Кривой в городе объявился.

— Как так, ведь он, вроде, в Рыбинске, в остроге.

— Отсидел, говорят, два дня как пришел Предлагал он мне кое-что.

— Ну, не тяни, чего предлагал?

— Вчера вечером бутылку выпил, вторую спросил, а денег нет, я, говорит, тебе вещь дам подороже бутылки, а ты мне за нее добавишь, Да и достает золотую сережку!

— А, полно, золотая ли? — спросил Саньку.

— Что я, золота не видывал? — Санька отвечает. — Я ему, то есть Ваньке, говорю, что с золотом не вяжусь, а если вещи ка­кие носильные — то можно. Так он говорит, вещей нет, а вот салфетки господские хошь дам? Красивые салфетки, ты их в гос­тиницу продашь. И подает мне их пятнадцать штук.

А салфетки и, впрямь, красивые, не стыдно и барам каким подать, да только не в нашем трактире, а потом гляжу: а на сал­фетках-то метки! Нет, говорю, мне этого не надобно, а уж по ста­рой дружбе я бутылку лучше в долг отпущу. Выпил он, посидел с час, наверное, и ушел.

— Когда это было? — спрашиваю.

— А вечером, поздно уже, мы уж закрывать ладили.

— Ну, хорошо, ему говорю, молчок об этом.

— Я завсегда полиции готов помочь, — отвечает.

— Вышел я из трактира, где Ванька обитает, и думаю, знаю, есть у него в Зарядье подружка, может, он там? Но я сперва к вам, господин следователь, что будем делать?

— Как Ваньку взять без подозрений? Чтобы тихо, без шума? — в раздумье спросил Кухов.

— Может, ночью арестовать? — подал голос один из поли­цейских: — я этот дом знаю. Пойдем человек пять и возьмем.

— Возьмем, — передразнил Никита Иванович, — как там у него еще молодцы каторжные? Перехлопаете в темноте друг другта, и вся недолга! Heт, надо по-другому. А медлить нельзя! Уйдет ведь... Сейчас пять часов по полудни. Где он может быть? У заз­нобы? Вряд ли... Надо проверить.

— Ты, Треплев, — обратился Кухов к сыщику, пройди в Зарядье, в лавочку к Муравьеву. Спроси у самого хозяина (он на­против этой Настасьи лавку-то держит), может, видел чего. Да только тихо мне, смотри, если есть там он, товы втроем будем рядом. В часовой мастерской. Придешь и сигнал дашь.

— А какой сигнал, господин следователь?

— Ну, если он там, то пройдешь мимо мастерской туда и сразу обратно. Мы тут же следом за тобой, А если нет его, тог­да только в одну сторону пройдешь. Понял?

— Так точно, господин следователь.

— Со мной пойдете ты и ты, — указал Кухов на давешне­го здоровяка и еще одного поплотнее.

Вышли. Трое — не спешили. Четвертый пошел побыстрее через торговую площадь. Погода плохая, под ногами снег кашей жидкой чавкает, сыро, холодно.

— А если Ваньки в доме нет? — спросил один из сыщиков.

— Если нет, засаду надо делать, а взять Ваньку сегодня — обязательно. Уж больно подозрительны мне эти салфетки.

— А были ли салфетки-то у купцов? — посомневался один из сыщиков; — ведь не больно баре!

— Да старик-то по старинке жил, а сынок — ничего! И оде­вался не как отец, а по господски. Может, и были, приказчик про салфетки ничего не говорил.

— Да я думаю, он про них мог и не знать, в доме-то он почти и не бывает, но все равно надо проверить, откуда у Ваньки сережка золотая и салфетки! В остроге такие вещи не выдают!