Сострадание — это наивысший расцвет сознания. Это страсть, избавленная от тьмы, это страсть, освобожденная от всех уз, это страсть, очищенная от яда. Страсть становится состраданием. Страсть — это семя, сострадание — это цветок.

Но сострадание — это не доброта; доброта — это не сострадание. Доброта — это качество, укрепляющее эго. Когда вы добры к кому-то, вы чувствуете, что вы превосходите его. Когда вы добры к кому-то, за этим кроется глубокое оскорбление — вы унижаете другого, и вам это доставляет удовольствие. Вот почему доброту нельзя простить. Тот, с кем вы были добры, где-то в глубине души затаит на вас обиду и обязательно отомстит. Это оттого, что доброта только на поверхности похожа на сострадание, но в глубине она не имеет ничего общего с состраданием. Она имеет другие скрытые мотивы.

Сострадание немотивированно — в нем нет никаких мотивов. Вы даете просто потому, что у вас есть что дать, — не потому, что другой нуждается в этом. В сострадании другой не принимается в расчет. Из-за того, что вы так много имеете, вы переполняетесь. Сострадание непроизвольно и естественно, как дыхание. Доброта — это выработанное отношение. Доброта — это особый вид хитрости, это расчет, это арифметика.

Вы наверняка знаете это одно из самых важных изречений — оно встречается в той или иной форме во всех писаниях мира — «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой». Это расчетливое отношение, а не сострадание. Оно не имеет ничего общего с религиозностью — это очень низкий вид морали, земной морали: «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой». Это деловое, но совсем не религиозное отношение. Вы делаете нечто только потому, что хотите получить взамен то же самое. Это эгоистично, эгоцентрично. Вы не служите другому, вы не любите другого — окольными путями вы служите себе. Вы используете другого. Это просветленный, очень умный эгоизм, но эгоизм есть эгоизм. Сострадание — это цветение, цветение без расчета. Вы просто даете, потому что не можете иначе.

Итак, запомните: во-первых, сострадание — это не доброта в том смысле, в котором вы используете слово «доброта». В другом смысле, сострадание — это единственная настоящая доброта. Вы не «добры» к кому-то, вы не больше другого, вы просто проводите через себя энергию, которую вы получаете от сущего. Она приходит от существования и к нему возвращается — вы не препятствуете этому, вот и все.

Сострадание проявляется не в том, что вы что-то даете людям, а в том, что вы просто не заслоняете солнце. Вникните в суть этого: сострадание — это непрепятствование божественному. Сострадание становится проводником божественного, оно просто позволяет божественному струиться через вас. Вы становитесь полым бамбуком, и божественное льется через вас. Только полый бамбук может стать флейтой, потому что только полый бамбук способен позволить песне литься через себя.

Сострадание исходит не от вас, сострадание исходит от сущего, от божественного. Доброта исходит от вас — это первое, что нужно понять. Добро — это нечто, что делаете вы; сострадание — это нечто, что делает сущее. Вы просто не препятствуете ему, не стоите у него на пути. Вы позволяете солнцу светить, проникать туда, куда оно пожелает.

Доброта укрепляет эго, а сострадание возможно только тогда, когда эго полностью исчезло. Так что не позволяйте словарям ввести вас в заблуждение: в словарях написано, что сострадание — это синоним доброты. Это не так в истинном словаре сущего.

Дзен имеет только один словарь — словарь вселенной. У мусульман есть свое писание — Коран, у индусов — Веды, у сикхов — Гуругрант, у христиан — Библия, у иудеев — Талмуд. Если вы спросите у меня: «Что является писанием дзен?», я отвечу, что у них нет писания, их писание — это вселенная. В этом красота дзен. В каждом камне проповедь, в каждом звуке пения — птиц голос Бога. В каждом движении танцует само сущее.

Выработанная доброта делает вас очень эгоистичными. Смотрите: добрые люди очень эгоистичны, эгоистичнее, чем жестокие люди. Странное дело: жестокий человек, по крайней мере, чувствует себя немного виноватым, но так называемый добрый человек чувствует себя великолепно, он чувствует себя благочестивее других, лучше других. Он эгоцентричен во всем, что делает; каждый акт его доброты питает энергией и силой его эго. День ото дня его величие растет. Это все — происки эго.

Это первое, что нужно понять: сострадание — это не так называемая доброта. В нем есть существенная часть доброты — мягкость, сочувствие, эмпатия, творчество, помощь. Но вы не творите сострадание, оно просто течет через вас. Оно исходит от сущего, и вы счастливы и благодарны, что сущее выбрало вас в качестве проводника. Вы становитесь прозрачными, и сострадание проходит сквозь вас. Вы становитесь прозрачным стеклом, и лучи солнца могут светить сквозь вас — вы им не мешаете. Это сострадание — чистая доброта без примеси эго.

Второе: сострадание — это не так называемая любовь. В нем есть существенное качество любви, но оно не является тем, что вам известно как любовь. Ваша любовь — это лишь похоть, маскирующаяся под любовь. Ваша любовь не имеет ничего общего с настоящей любовью; ваша любовь — особый вид эксплуатации другого под красивым названием и с великолепным лозунгом.

Вы постоянно повторяете: «Я люблю тебя», — но любили ли вы кого-нибудь? Вы просто использовали других, но не любили. Как использование другого может быть любовью? На самом доле использование другого — это самое разрушительное действие на свете; использование другого в качестве средства — преступление.

Эммануил Кант, описывая свою концепцию морали, говорит, что использование другого как средства — аморально; это основной аморальный поступок. Никогда не используйте другого как средство, потому что каждый — это самоцель. Уважайте другого как самоцель. Когда вы уважаете другого как самоцель, вы его любите. Когда вы начинаете использовать другого — муж использует жену, жена использует мужа — появляются мотивы. Это видно повсюду.

Людей разрушает не ненависть, людей разрушает так называемая любовь. Называя это чувство любовью, они не могут исследовать его. Называя его любовью, они не видят в нем ничего дурного. Человечество страдает болезнью так называемой любви. Если вы заглянете в нее поглубже, вы увидите лишь голую похоть. Похоть — это не любовь. Похоть желает получать, любовь — желает давать. Стремление похоти сводится к одному: «Получай как можно больше и давай как можно меньше. Давай меньше, получай больше. Если надо дать, то давай только в качестве приманки».