— Думаете, она может написать кому–то?

— Конечно.

— И это нельзя сбрасывать со счетов.

Петр вытащил из пачки розовый конверт.

— Последнее письмо. Получено вчера из Станислава. Надеюсь, Ядзя еще не успела ответить на него.

Левицкий начал читать. Вдруг чертыхнулся.

— Ее подруга сообщает, что приедет через неделю. Радловская наверняка предупредит ее, чтобы не приезжала. Она напишет подруге, и мы узнаем — откуда.

— Если уже не телеграфировала.

— Значит, нам еще раз не повезет…

Грузовичок нашли быстро. Искать, собственно, не пришлось — он обслуживал ресторан, в котором работала Радловская.

Кирилюк вызвал шофера.

Александр Жарков, или просто Шурка, сразу понял, почему его вызывают в управление госбезопасности.

Отвечал на вопросы Кирилюка охотно, угодливо смотрел в глаза, словно говоря: «Давай–давай!.. Я расскажу про все, что было, и даже про то, чего не было, — чтобы тебе правилось…»

Петр уже встречался с такими, вроде бы откровенными, на самом же деле хитрыми типами, знающими лишь свою выгоду, ради нее готовыми пойти на любое преступление.

— Вчера вы ездили за продуктами в Стрый, — начал Кирилюк монотонно, листая какие–то совсем не нужные бумаги, — не так ли?

— Ездил! — выпалил Шурка, будто уже признал свою вину.

— Кого–нибудь подвозили?

Шурка понял: отказываться нет смысла. Грузовик с четверть часа стоял на улице Менжинского, и они в случае нужды будут иметь десяток свидетелей.

— Подвозил.

— Кого?

— Она у нас работает официанткой… Ядзя Радловская. Попросила подбросить до Стрыя. А мне что? Мне не жалко… Почему не оказать человеку услугу? Не так ли, товарищ начальник?

— Конечно… Значит, мы так и запишем, отвезли в Стрый Ядвигу Радловскую… Больше никого?

Шурка запнулся только на несколько секунд. Взвешивал — промолчать о другом пассажире или признаться? А впрочем, признание ему ничем не угрожает, наоборот, укрепляет его позицию.

— Почему никого? Неужели я не сказал? Радловскую и ее мужа.

— Так будет точнее. И сколько же они вам заплатили?

Шурка скорчил гримасу, что должно было означать: жмоты несчастные, что с них возьмешь!

— Сотню.

— Стоило трудиться…

— Я и сам так думаю, да ведь она официантка. Неудобно.

— Как ехали?

— Через центр на Стрыйскую, дальше по шоссе…

— На контрольно–пропускном пункте останавливались?

— Там без остановки не проедешь.

— Документы проверяли?

— Конечно.

— И у пассажиров?

— Да, — быстро ответил и заерзал на стуле.

— А потом?

— Доехали до Стрыя, там их высадил, хотел получить продукты, но опоздал. Пришлось возвращаться порожняком.

— И все?

— Все.

Кирилюк закрыл папку, вздохнул почти сочувственно. Сказал:

— Ну что ж, гражданин Жарков, вынуждены задержать вас. Во–первых, за ложные показания. Во–вторых, за содействие опасному преступнику.

— Что вы, товарищ следователь, — завертелся Шурка. — Я все расскажу.

Кирилюк снова открыл папку:

— Так куда вы ездили?

Шурка прикинул: лучше ответить за левый рейс, чем за содействие. Ответил жалобно:

— Вы не знаете, товарищ следователь, что такое шоферская жизнь. Платят копейки, а требуют — во!.. Признаюсь честно, сделал вчера левую ездку. До Дрогобыча и обратно. За пятьсот рублей…

— Вот это ближе к истине. Мы знали, что вы были в Дрогобыче — ваша машина зарегистрирована там на КП. Где высадили пассажиров?

— На автобусной станции.

— А у нас есть сведения…

— Врут! — Шурка прижал руки к груди. — Честное слово, на автобусной станции.

Петр понял: Жарков говорит правду. Солгал раньше, когда сказал, что на КП у всех, в том числе и у Сливинского, проверяли документы. Интересно, станет ли отказываться и сейчас?

— Автоинспектор младший лейтенант милиции Боровиков показывает, — он пристально смотрел Шурке в глаза, — что в кабине вашей машины сидела только одна женщина. В будке же — он не осматривал ее, а только заглянул — никого не было. Как прятали этого так называемого мужа Радловской?

Дальше выкручиваться не было смысла, и Шурка признался: