Мемнет поднял на него взгляд и долго всматривался в его лицо. Глаза жреца походили на темные колодцы, бездонные и непроницаемые, а на губах появился намек на улыбку.

— Ничего другого я от тебя и не ожидал, брат, — сказал он.

Царь хотел что-то ответить, но ему помешали звуки снаружи. Он нахмурился и прислушался. Мемнет склонил голову набок и тоже прислушался.

— Кто-то кричит, — заметил он.

— И не один человек, — добавил царь. — Может быть, это Пак-амн ведет своих солдат обратно в лагерь? Они весь вечер тушили пожары в городе.

Верховный иерофант уставился на остатки вина в своем кубке.

— Присматривай за ним, брат, — предупредил он. — Этот человек с каждым днем становится все опаснее.

Акмен-хотеп помотал головой.

— Пак-амн молод и горд, это верно, но разве опасен? — Однако, едва успев это произнести, он вспомнил их стычку перед самым сражением. «Так веди нас. Пока ты жив».

— Он вернул себе часть уважения, утраченного под Зедри, — сказал иерофант. — Кавалеристы славили его имя после битвы.

— И что в этом плохого? — спросил царь, хотя его уже мучили дурные предчувствия.

— Мастер Коня ясно дал всем понять, что он против войны с Узурпатором, — ответил верховный иерофант. — Кто знает, что он сделает, если поймет, что в состоянии повлиять на довольно большую часть армии?

Отдаленные крики с каждой минутой становились все громче. В конце концов царь понял, что больше не в силах это выносить.

— И что ты хочешь, чтоб я сделал, брат? — спросил он, потянувшись за мечом. — Сегодня на поле боя Пак-амн отлично мне послужил. У меня нет оснований его подозревать.

— И не будет, если он не дурак, — отрезал Мемнет. — Пристально следи за ним, это все, о чем я прошу.

Акмен-хотеп сердито посмотрел на жреца.

— Уже то плохо, что нам приходится остерегаться интриг Еретика, — проворчал он. — А теперь ты заставляешь меня сомневаться в чести моих полководцев!

Прежде чем Мемнет успел ответить, царь схватил свой меч и быстро вышел в холодную ночь. Усилием воли постаравшись выкинуть из головы слова брата, он поспешил на звук голосов. Четверо ушебти, стоявших на страже у палатки, окружили его со всех сторон.

Крики далеко разносились в ночном воздухе и раздавались с западной стороны лагеря. Акмен-хотеп ускорил шаг — крики были исполнены тревоги. Люди выбирались из палаток, полуодетые, держа в руках оружие, и исчезали в темноте. Справа от царя что-то мелькнуло. Он повернул голову и увидел двух послушниц Неру. Спотыкаясь, они шли по боковой дорожке, поддерживая под руки третью. Их церемониальные одеяния были в пятнах крови. Пробормотав ругательство, царь побежал.

Приближаясь к краю лагеря, Акмен-хотеп стал натыкаться на группы перепуганных людей, бегущих ему навстречу, — в юбках, испачканных пылью и сажей, с лицами, бледными от страха. Они не замечали царя, пролетая мимо него, как стайки вспугнутых птиц, и хотели только одного — убежать как можно быстрее.

Пять минут спустя царь оказался на краю расползшегося во все стороны лагеря, в самом центре хаоса и смятения. Верховой воин выкрикивал приказы, одновременно пытаясь удержать коня, а небольшая группа воинов отпирала грубо сколоченный загон, в котором содержались взятые в плен варвары. Второй загон, сделанный для пленных из Бел-Алияда, уже открыли, и те растерянно метались по залитой лунным светом равнине.

Акмен-хотеп подбежал к орущему всаднику, в последний момент сообразив, что это Пак-амн.

— Что происходит? — прокричал он Мастеру Коня.

Пак-амн повернулся в седле и, вытаращив глаза, уставился на внезапно появившегося царя.

— Они идут! — хрипло ответил он.

— Что? — растерялся царь и огляделся, пытаясь сообразить, в чем дело. — Кто идет?

Юный полководец посмотрел на толпу мечущихся пленников, выругался и наклонился так низко, что его лицо оказалось всего на несколько дюймов выше царского.

— А кто, по-твоему? — прошипел он. — Жители Бел-Алияда вернулись к жизни, о великий. Они напали на нас, когда мы уходили из города, и убили треть моих людей. Остальные бежали всю дорогу до лагеря, но времени у нас немного. Мертвые воскресают на поле боя и идут сюда прямо сейчас, пока мы тут беседуем.

Акмен-хотепу показалось, что кровь в его жилах превратилась в лед.

— Но в городе нет колдунов, — беспомощно возразил он. — Сухедир аль-Казем поклялся мне в этом!

— Пойди и посмотри на резню, которую они устроили у городских ворот, если не веришь мне! — заорал Пак-амн. — Старики со вспоротыми животами, матери с перерезанными глотками и растоптанные дети. Они вышли из боковых улиц и переулков и разорвали моих людей на куски голыми руками!

Царь уловил язвительную интонацию в голосе полководца и, гневно сверкнув глазами, сказал: