— Вы вполне разумный человек, — медленно произнесла она. — Вы богатый, вы психически устойчивый, вы хороший. Вы не способны причинить ей зло. Вы приглядите за ней. И естественно, себе вы тоже не желаете зла.

— Три месяца, мисс Бланшар. Вот и весь срок нашего знакомства. Как только ей надоест, она встанет и уйдет.

— Она никогда этого не сделает. Уж не знаю, что она вам там наговорила, но я могу поспорить на все свои деньги, все, до последнего цента, что, пока она вас не встретила, жизнь ее была настоящим адом. Она никогда не вернется к прежнему. Она наконец получила то, о чем всегда мечтала. Так же, как и вы.

— И теперь вы можете преспокойно возвращаться в Лос-Анджелес в приятной уверенности, что у вас все тип-топ. Так ведь?

За стеклами очков снова заблестела тонкая пленочка слез, а лицо ее стало еще более усталым. Рот ее был слегка приоткрыт. Она глядела куда-то мимо меня, будто напрочь забыла о моем присутствии. Она сидела, уставившись в стерильную пустоту комнаты, словно меня там и не было вовсе.

— Но что произошло? Почему она убежала? И черт возьми, что заставляет вас вести себя подобным образом: вручать ее судьбу в руки человека, которого вы совершенно не знаете?

Но ответа я не услышал. Она как сидела, так и осталась сидеть.

— Мисс Бланшар, — продолжил я. — С первой же минуты, как я увидел вашу дочь, я не перестаю задавать себе первые два вопроса. Они стали для меня как наваждение. Прошлой ночью я у нее за спиной порылся в ее личных вещах. И нашел фильмы, где она снялась вместе с вами. А сегодня утром я прочел вашу биографию в одном из дешевых изданий. Я знаю о вашем замужестве, о стрельбе, о съемках в сериале…

— И конечно, кое-что знаете от своего адвоката, мистера Дэна Франклина, — перебила она меня и продолжила безжизненным голосом: — Не забудьте о своем адвокате, который ездит по Лос-Анджелесу и задает вопросы…

Прекрасно! Как же я мог об этом забыть?

— Хорошо, — кивнул я. — Я действительно попросил своего адвоката кое-что для меня выяснить. Но я так и не смог понять, что заставило Белинду убежать. И если вы надеетесь, что я покину эту комнату, не узнав правды…

— Мистер Уокер, вы не в том положении, чтобы со мной торговаться. Надеюсь, вы не забыли о негативах? Мне ничего не стоит поднять трубку и позвонить в полицию.

— Ради бога, — сказал я.

Бонни даже не шелохнулась.

— Вызовите полицию, как вы это сделали, когда она сбежала из дому, мисс Бланшар. Можете и газетчиков позвать!

Очень медленно, невероятно медленно она поднесла сигарету к губам. На ее длинных ресницах, словно хрустальные бусинки, повисли слезы. Ее безупречное лицо слегка раскраснелось, губы чуть заметно дрожали.

— Почему вы не сообщили полиции, когда это случилось? Если бы ее фотографии появились в газетах, вы уже через неделю нашли бы ее. Но вы позволили ей бродяжничать в течение девяти месяцев.

Бонни осторожно положила в пепельницу недокуренную сигарету, точно бомбу, которая вот-вот взорвется. Потом она перевела на меня глаза, блестевшие от слез и на секунду превратившиеся в два луча света.

— Наши люди разыскивали ее повсюду, — произнесла Бонни. — Я сама ночь за ночью искала ее. Я ездила на Голливудский бульвар. Я исходила там все вдоль и поперек, расспрашивая местных ребятишек и раздавая ее фотографии. Вы и представить себе не можете, в каких только притонах и ночлежках мне пришлось побывать!

— Но теперь, когда вы ее нашли, то почему-то не хотите принять обратно.

— Да, не хочу. И никогда не хотела. Перед тем как она сбежала, я пыталась отправить ее в закрытую школу. Я даже упаковала ее вещи и все подготовила к отъезду, но она уперлась и не поехала. Все было напрасно. Хотя в школе никто не собирался сажать ее под замок. Когда она была маленькой, то мечтала быть похожей на других детей. А теперь даже слышать об этом не желает.

— Мисс Бланшар, неужели то, что она стала взрослой, такое тяжкое преступление? Конечно, тем самым она, сама того не желая, ввела вашего мужа в искушение попробовать то, чего ему раньше не удавалось!

— Если вам угодно знать, мистер Уокер, то тяжкое преступление состоит в том, что она буквально соблазнила моего молодого мужа под крышей моего же собственного дома. Я их застукала. И попыталась ее за это убить. Я направила на нее пистолет, но мой муж загородил ее собой. И все пять пуль угодили в него. А иначе я убила бы ее, как и собиралась.

Теперь уже я застыл, не в силах пошевелиться, будто у меня кончился завод.

Я запаниковал, в ушах стучало, сердце колотилось как сумасшедшее.