Шрифт:
Лондон пропустил это мимо ушей. А два года спустя колониальный администратор М. Г. Парсонс4 направил служебную записку сэру Деннису Рикетту, рыцарю-коммандору ордена святого Михаила и святого Георгия и кавалеру ордена Бани, с предупреждением, что Стэффорд Сэндс (министр финансов Багамов и заодно белый расист)5, недавно получивший от подручных Лански взятку в размере 1,8 миллиона долларов6, желает сделать нарушение банковской тайны уголовным преступлением. Парсонс привел сказанные ему Сэндсом слова, что укрепление банковской тайны привлечет более миллиарда долларов «грязных» денег, и он, Сэндс, получит эти деньги, даже если придется принять на себя гнев Америки. Предлагаемое им новое законодательство «вызовет протесты, которые правительство США наверняка направит правительству Ее Величества, – писал далее Парсонс. – Нам придется объяснять, что мы ничего не можем поделать, что мы не в состоянии прекратить подготовку возмутительного законодательства на территории, за которую мы все еще внешне ответственны, и в этом случае мы будем выглядеть слабо и неубедительно… Признаю, это весьма деликатный вопрос».
И на этот раз Лондон не отреагировал на сигнал своего чиновника, но что-то подсказывает, что дал добро на другое. Лански построил свою империю.
Едва ли местные жители были слишком счастливы. Возбужденная толпа в 1965 году приветствовала Линдена Пиндлинга, багамского политика-популиста, когда он мелодраматическим жестом выбросил церемониальный жезл спикера из окна багамского парламента, что должно было означать «Вся власть – народу!». Предвыборная программа Пиндлинга, в 1967 году избранного премьер-министром, объявляла войну азартным играм, коррупции и нечистоплотному союзу «парней с Бей-стрит» с мафией7. И только немногие знали, что Пиндлинг тоже кормился из рук Лански8. Поэтому игорные дома и офшорный бизнес – традиционные сферы интересов мафии – продолжали расцветать.
Но в 1973 году Пиндлинг привел свою страну к полной независимости, и тогда игроки офшорных рынков толпами побежали с Багам. На причину этого указал Милтон Гранди, влиятельный юрист с кембриджским образованием, практикующий на островах Карибского моря: «Пиндлинг не сказал и не сделал ничего, что могло бы нанести ущерб банкам; просто он был чернокожим»9.
Когда Багамы вдруг стали независимым Содружеством Багамских Островов, обнаружилось, что по соседству есть надежный запасной аэродром – Каймановы острова, где Великобритания имела довольно прочные позиции, а местное население было настроено более дружелюбно. Туда-то и потекли деньги.
Милтон Гранди, уважаемый автор нескольких серьезных книг по офшорным финансам, вспоминает свой первый визит на Каймановы острова. По центральной городской улице бродили коровы. Там находился один-единственный банк, и проходила единственная мощеная дорога. Телефонной связи не было. Журнал Cayman Financial Review утверждает, что в те времена москиты роились такой плотной тучей, что коровы задыхались. Свой первый закон о трастах Каймановы острова приняли в 1967 году. Проект закона, разработанный Гранди, был, как сказал впоследствии один из служащих Налогового управления Великобритании, «явно направлен на нарушение британского закона, на основании которого мы вели дела с нашими налогоплательщиками». Уже через несколько месяцев после этого остров Большой Кайман был подключен к международной телефонной сети, а аэропорт расширен, чтобы принимать реактивные самолеты.
Некоторые утверждают, что английская сеть офшоров возникла из-за недальновидной политики Великобритании: страна искала способ, позволивший бы ее заморским территориям как-то окупать их собственное существование в современном мире. После Второй мировой войны истощенная Великобритания обнаружила, что ее империя, некогда бывшая источником огромных богатств, обходилась ей все дороже, а управлять ею становилось все труднее, поскольку колониальные народы неудержимо тянуло к независимости. Но были иные причины – и тому есть неопровержимые доказательства – по которым Великобритания решила превратить свои полуколонии в секретные юрисдикции10. Следуя версии архивных материалов, налоговые гавани начали стремительно расти и укрепляться, потому что частный бизнес, не чувствуя никакого сопротивления со стороны Великобритании и ее неопытных эмиссаров, стал слишком вольно хозяйничать на этих территориях.
Группа британских чиновников, работавших на Каймановых островах, в 1969 году составила служебную записку, в которой обратила внимание на следующее:
…просматривается пугающее отсутствие определенного опыта… структура государственной службы и чиновничий аппарат все еще отражают старомодную модель ушедшей эпохи. Разнообразная деятельность частных предпринимателей, наводнивших эти места, мешает государственным служащим выполнять свои должностные обязанности, что взваливает на старший персонал непереносимое бремя.
На острова прибывают орды застройщиков, вооруженные отпечатанными на глянцевой бумаге проектами; они встречают горячий прием со стороны целой толпы витийствующих бизнесменов, которых в свою очередь поддерживают консультанты по всевозможным вопросам. По другую сторону «круглого стола» расположились наши государственные служащие во главе с официальным лицом – без всякого опыта, без консультантов, экономистов, статистиков и специалистов. Джентльмены играют против Игроков, причем Джентльмены мало что понимают в игре и ее правилах. Вряд ли кого-то удивит, что профессионалы выигрывают – и делают это довольно легко.
Архивные документы свидетельствуют, что в британском государственном аппарате существовало два течения. С одной стороны появлению налоговых гаваней сопротивлялось министерство финансов, главным образом в лице неистовых инспекторов Налогового управления, причем Каймановы острова считались наиболее злокачественным вариантом; весьма обеспокоенными выглядели и власти США; открыто выступали против, хотя с некоторыми нюансами, и в Форин-офис. С другой стороны выступал Банк Англии, самый громогласный и яростный пропагандист новых финансовых схем и механизмов; в этой борьбе к нему примкнул его верный, но не столь влиятельный сторонник – министерство по вопросам развития заморских территорий11. Линия фронта была проведена, и стороны приступили к энергичным боевым дебатам, принимавшим порой более чем резкий характер.
Самые тревожные сигналы подавало Налоговое управление, тогда как его отсталые боссы, сидящие в министерстве финансов, не проявляли слишком сильной озабоченности. Рабочая группа, куда входили чиновники обоих ведомств, пришла к выводу, представленному в 1971 году в служебном докладе, что Великобритании следует прекратить поощрять действующие на ее заморских территориях налоговые гавани, поскольку они приобретали – как было написано в одной внутренней записке, посланной в Лондон, – уже «совершенно нецивилизованный вид», особенно Каймановы острова. В одном секретном документе 1973 года министерство иностранных дел Великобритании тоже выразило свою крайнюю озабоченность: «Налоговая гавань, учрежденная в 1967 году на Каймановых островах, имеет очень удобное законодательство, что уже выходит за пределы терпения Форин-офиса». Законопроект был спокойно принят, после того как некое должностное лицо, оставшееся анонимным, просто не представило его на утверждение в Лондон. Эта «административная ошибка» пробила брешь в укреплении, тщательно воздвигнутом министерством финансов, чтобы защитить государство от злоупотреблений, совершаемых в налоговых гаванях. Правда, позднее Великобритания залатала прорехи в собственном налоговом кодексе – настолько, насколько смогла, – предоставив, тем не менее, элитам из латиноамериканских стран, США и остальных государств свободу пользоваться офшорными возможностями Каймановых островов. Но тогда, несмотря на все предупреждения, ничего не было сделано.