В 1819 году российский император Александр I, выполняя волю убиенного батюшки, утвердил проект зодчего Карла Росси, предложившего не только возвести дворец для младшего сына Павла Петровича – великого князя Михаила Павловича, но и разбить целый ряд важных городских улиц и площадь перед будущим великокняжеским палаццо.

История возведения Михайловского дворца и его замечательного сада на Мойке началась за двадцать лет до их появления в центре Санкт-Петербурга. Идея постройки дворцово-паркового ансамбля для своего младшего отпрыска принадлежала императору Павлу I. В 1798 году, обрадованный полученным известием о появлении на свет великого князя Михаила Павловича, царь тут же повелел министру двора ежегодно откладывать на постройку великокняжеского дворца для своего младшего сына несколько сотен тысяч рублей. По исполнении великому князю двадцати лет Александр I беспрекословно выполнил волю отца. К этому времени, кстати, собралась вполне подходящая сумма для строительства задуманного Павлом Петровичем великокняжеского дворца – почти девять миллионов рублей.

Александр I

Разработкой его проекта занялся знаменитый столичный зодчий Карл Росси. Вначале на семейном совете решили возвести дворцово-парковый ансамбль на месте особняка графа Чернышева на набережной Мойки у Синего моста или на земле усадьбы графа Воронцова, что на Садовой улице. Однако после многодневных размышлений остановились все же на заброшенном участке Третьего Летнего сада с его полуразрушенными парниками и оранжереями. Этот значительный по своим размерам земельный участок располагался в границах реки Мойки, Екатерининского канала, Большой Итальянской и будущей Садовой улиц.

Архитектор Росси вместе с указом Александра I тогда получил трудное, но весьма заманчивое для зодчего задание – построить центральный столичный архитектурный ансамбль.

По авторитетному мнению ленинградского доктора архитектуры М.З. Тарановской: «Карл Росси создавая проект Михайловского дворца, развивает принципиально новые архитектурно-планировочные идеи. К традиционному тогда заданию зодчий подошел как к крупнейшей проблеме формирования парадного центра города. Он создал ансамбль целого района от Невского проспекта до Суворовской площади на берегу Невы.

Перепланировав огромную территорию вокруг будущего дворца, Росси организовал перед ним площадь, от которой прорезал сквозь толщу застройки новую Михайловскую улицу к Невскому проспекту (позже улица Бродского), проложил перед дворцом параллельно его главному фасаду Инженерную улицу, соединившую площадь с Екатерининским каналом (каналом Грибоедова) и Фонтанкой, а через Симеоновский мост (позже Белинского) – с Литейным проспектом. И площадь, и улицы зодчий застраивает единым ансамблем. Но это еще не все. Росси продолжает Садовую улицу через территорию Инженерного замка и Марсова поля. Тем самым Садовая улица превращается в одну из главных проезжих столичных магистралей, пронизывающих городской центр и связывающую петербургскую сторону и Коломну…

У берега Мойки, по оси Марсова поля, архитектор возводит прекрасный сад и парковый павильон дворца. Как второй план, в окружении пышной зелени сада, вписывается в ансамбль Марсова поля и сам Михайловский дворец. Его монументальный фасад, выходящий в парк, издали завершает перспективу от Невы».

Тонко продуманная градостроительная система, созданная Росси вокруг Михайловского дворца, была, по мнению той же М.З. Тарановской, «практична и отвечала всем художественным требованиям».

Торжественная закладка дворцового здания состоялась 17 апреля 1819 года. Столичные газеты по этому случаю писали: «Император Александр I и великий князь Михаил Павлович торжественно заложили в основание фундамента дворца каменный ковчег с серебряными монетами, отчеканенными в 1819 году, и памятную серебряную доску».

К. Росси

Основные строительные работы Карл Росси завершил к 1823 году. Через три года были окончены практически все внутренние отделочные операции и завершено полное оформление интерьеров всех дворцовых помещений. После торжественного богослужения по случаю окончания строительства Михайловского дворца и его освящения великий князь Михаил Павлович и его супруга великая княгиня Елена Павловна переехали в него из Зимнего дворца на постоянное жительство.

Великий князь Михаил Павлович

Великий князь Михаил Павлович избрал военную карьеру, зарекомендовав себя на службе в армии весьма положительно. Командуя гвардейским корпусом в войне с Турцией, он в 1828 году штурмом овладел непреступной вражеской крепостью Браилов. Тогда из металла одной из захваченных турецких пушек по заказу офицеров гвардейской артиллерии отлили бюст великого князя.

Являясь руководителем Артиллерийского ведомства России, Михаил Павлович организовал первое отечественное Артиллерийское военное училище. Много лет великий князь руководил Пажеским корпусом и всеми сухопутными кадетскими военными учебными заведениями. Со временем созданное им Артиллерийское училище преобразовали в Михайловскую артиллерийскую академию. В советское время это прославленное высшее военное учебное заведение стало именоваться Артиллерийской академией им. М.И. Калинина – известного «всесоюзного старосты». Правда, 17 ноября 1995 года российские газеты опубликовали Указ Президента Б.Н. Ельцина, который восстановил историческую справедливость: «…в целях возрождения исторических традиций российской армии и в связи со 175-летием со дня образования первого в России артиллерийского высшего учебного заведения постановлено переименовать военную артиллерийскую академию им. М.И. Калинина в Михайловскую артиллерийскую академию».

Современники великого князя считали Михаила Павловича персоной сложной и противоречивой. Знаменитый мемуарист Ф.Ф. Вигель рассказывал, что «у современников о нем сложились весьма разноречивые суждения. Ничего ни письменного, ни печатного он с малолетства не любил. Но при достаточном уме, с живым воображением любил он играть в слова и в солдатики: каламбуры его были известны всей России. От гражданской службы имел совершенное отвращение, пренебрегал ею и полагал, что военный порядок достаточен для государственного управления. Он создал для себя идеал совершенства строевой службы и не мог понять, как все подчиненные его не стремятся к тому. Перед фронтом он был беспощаден, а в частной жизни бывал добросердечен, сострадателен, щедр, особенно к жертвам своим офицерам и солдатам».