– Нет, – покачала головой старушка. – Если Бог оставил тебя в живых, значит, так надо. Жизнь – это не игрушка. Я знаю, ты чувствуешь не только физическую боль, но и душевную. Понимаю твоё отчаяние, но смерть – не спасение. Даже если будешь колоть себя иголками и жечь кожу огнём, всё равно не сможешь заглушить душевную боль. На это нужно время. Смерть – не выход.

– И как мне жить со всем этим? После того, что произошло?

– Собрать волю в кулак. У тебя ещё будут события, которые отдалят источник страданий и залечат душу. Пройдёт время, и ты вновь начнёшь открывать для себя новые горизонты. Не думай, что со смертью придёт долгожданное облегчение. Никто наверняка не знает, есть ли жизнь после смерти и куда ты попадёшь – в рай или в ад. Нельзя быть уверенной на сто процентов, что со смертью всё кончается. Где гарантия, что по ту сторону ты не только не прекратишь страдать, но и останешься со своими страхами, болью и ужасом навечно. Там уже ничего нельзя изменить. А здесь, в реальной жизни, у тебя есть шанс всё исправить. И пусть тебе сейчас кажется, что это невозможно, вот увидишь, всё изменится. Вспомни своё состояние, когда ты больна, у тебя температура. Становится нестерпимо себя жаль, правда? Сознание подсказывает, что всё плохо. Но стоит только поправиться, и все проблемы, от которых градом текли слёзы, кажутся несущественными. Вот и тебе сейчас просто нужно поправиться. Спи, дочка, – прошептала старушка и влила в меня какой-то травяной настой. Я моментально уснула.

Глава 6

Когда я вновь пришла в себя и слегка приоткрыла глаза, то увидела сидящую рядом старушку. Она разговаривала с каким-то старичком.

– Прасковья, ну я бутылочку-то приговорю за здоровье нашей незваной гостьи.

– Да пей ты, хрыч старый. Вон, картошка варёная на плите да огурцы малосольные. Закусывай хоть, а то опять наквасишься, ирод царя небесного.

– Да ладно тебе, Прасковья, я меру знаю.

– Да уж, знаешь. В прошлый раз бревном рухнул, еле откачала.

– Прасковья, ну а как вообще она? Ты же у нас знахарка от бога, лучше врача любого разбираешься. – Дед налил себе рюмочку и с удовольствием крякнул.

– Жить будет, да толку мало.

Я закрыла глаза и почувствовала, как бешено застучало моё сердце.

– Что значит «толку мало»? Ты имеешь в виду – долго не проживёт?

– Я же сказала – жить будет. Да только кому такая жизнь нужна… Переломанная она вся. Позвоночник поврежден. Руками двигать будет, а вот ходить точно нет. Калека на всю жизнь.

– Жалко девку. Молодая ещё…

– Вообще непонятно, как она выжила? Столько времени по лесу ползла, откуда только силы брались. Если бы ты, Петрович, её в лесу на несколько часов позже нашёл, я бы её вряд ли выходила. Слабая она совсем была… Можно сказать, родилась в рубашке.

– Да я когда её увидел, сам ошалел. Думал, труп, честное слово. Даже представить не мог, что она живая. Вся в кровищи. Удивился, когда почувствовал, что у неё хоть и слабенько, но пульс бьётся. Надо же как в жизни бывает.

– Она говорит, что была женой очень богатого человека, и он её «заказал».

– «Заказал»… это решил убить, что ли?

– Петрович, ну ты как маленький, ей-богу. Муж её приговорил. Только вот не знаю, что над ней сотворили. А она осталась жива.

– Я слышал – там, за лесом, с обрыва автомобиль слетел и взорвался. Правда, толком не понял, кто был в машине.

– Так, может, она и была. Выжила, но теперь калека обречённая. Выходить-то я её выхожу, но поставить на ноги не смогу. Вот несчастье какое…

– А что с ней делать будем? В милицию отвезём, чтобы она на мужа заявление написала про то, что он хотел её убить?

– Я нашему сыночку Василию в Москву позвонила. Он велел ни в какую милицию не ходить. Сейчас ведь милиция знаешь какая продажная. Если у дамочки муж богатый, ему ничего не стоит её добить и нас как свидетелей вместе с ней. Василий сказал, сам приедет и решит, что делать.

– И скоро ли Васька явится?

– Сказал скоро, но число не назвал. Дамочка-то совсем слабая. Представляю, как ей, бедняжке, узнать будет тяжело, что больше не встанет на ноги. Левая рука так-сяк, я проверяла, а вот правая плохая. Но её со временем, бог даст, можно наладить.

Шло время… Я приходила в себя и постоянно думала об Игоре, пытаясь понять, как у него хватило совести так со мной поступить. Когда я более-менее окрепла, старушка дала мне в правую руку резиновую клизму и заставила её сжимать, руку разрабатывать. Я рыдала от боли, но всё же сжимала грушу в надежде, что мои пальцы начнут оживать. К счастью, однажды это случилось.

– Я когда-нибудь смогу двигаться? – посмотрела я на старушку взглядом, полным надежды.

– Нет, – печально ответила женщина. – Я сделала всё, что могла. Если только твой подлый муж захочет искупить свою вину и начнёт возить тебя по различным клиникам, то, возможно, там помогут. Сейчас сильная медицина. Но для этого нужны деньги. У тебя хоть свой счёт есть в банке?

– Нет. Все деньги у мужа.

– Что ж ты так жила-то?..

– Так получилось… Может, если бы наследника родила, муж был бы щедрее. А так у меня была только кредитка на необходимые расходы, а все крупные покупки я должна была согласовывать с мужем.

Через пару недель из Москвы приехал сын знахарки Василий. Мне он сразу не понравился. Хитрые, бегающие глазки, тонкогубый рот кривится в ухмылке. Складывалось впечатление, что он под дозой. Единственная радость – Василий привёз инвалидную коляску, и теперь все трое пытались меня в неё усадить.