— Куртеев, я знал, что вы умный малый, но не догадывался, насколько. Видимо, мне стоило принять это во внимание, готовя вас для «Региона».

Невероятно заинтригованный беседой пленников, Истасов развернулся и теперь с нескрываемым интересом наблюдал за ссорой недавних партнеров.

— А быть может, ты такой спокойный, потому что никто не помешает мне разбить твое гадкое лицо? — Голос Куртеева крепчал с каждой секундой. — Ты думаешь, что находишься здесь, среди подельников, в полной безопасности?

— Вы движетесь к истине, Куртеев, — похвалил Берг. — Еще немного, и вы ее п-познаете…

— Уверен ли ты на сто процентов в том, что сейчас подозреваю я?!

— Я бы даже сказал — на сто один процент, если бы такое представляли возможным правила математики.

— Ах ты, старая перхоть… колода раздолбанная… Как я мечтал сказать тебе это долгих два года… Ты надеешься на мое благоразумие?.. Ты думаешь, я благоразумен?.. Ты полагаешь, что профессионал в области конфликтологии не способен на лирику?.. Сука!!

Рванувшись вперед, Куртеев схватил профессора за голову и резко наклонил к полу.

Телохранители Истасова приступили к работе. Конфликтология — предмет далекий от программы обучения телохранителей. Бодигард — лицо, отвечающее за жизнь хозяина. Иногда эти же люди — не самые подготовленные бодигарды — выполняют мелкие поручения боссов. К поручениям относятся и те, которые еще не прозвучали, но о которых можно догадываться. Схватка конфликтолога «Региона» с профессором социологии в салоне микроавтобуса боссом Истасовым как один из возможных вариантов развития событий не предполагалась. Соответственно, она не предполагалась и даже считалась за нарушение порядка телохранителями. А потому они приступили к работе.

Сидящий ближе всех к Куртееву мгновенно выбросил вперед руки и привстал с сиденья. И в следующую секунду он испытал чувство, близкое к изумлению. Страх за жизнь пришел позже, во время второго мгновения. А сейчас, ощущая, как в его шею над левой ключицей вошло что-то длинное и острое, он лишь присел и охнул…

Вырвав заколку из шеи телохранителя и по-прежнему не поднимая головы профессора, Тихон с размаху всадил ее в шею Макса. Микроавтобус чуть вздрогнул и под глухой вскрик водителя стал ползти на дороге.

Из раны на шее бодигарда вырвалась горячая струя и ударила в лицо сидящего напротив него человека. Ослепленный кровью напарника, он отшатнулся назад, ударился затылком о стену и почувствовал, как полегчало у него под мышкой…

Трудно представить, что случилось бы, окажись вынутый из кобуры пистолет на предохранителе. Хотя любой, кто наделен хотя бы мизерным даром предвидения, представить последствия мог легко. И дело вовсе не в том, что у Куртеева не было времени, он просто не знал, где на пистолете находится предохранитель. Что же касается времени, то можно вообразить, в каком нелепом положении оказался бы консультант, если бы у пистолета еще не был передернут затвор. Телохранители всегда готовы выдернуть пистолет и выстрелить, патрон всегда в стволе их пистолета, но знал ли об этом консультант? Он не знал. Он просто использовал единственный выпавший ему шанс… спастись.

…Бодигард так и не успел протереть глаза. Он даже не слышал выстрела. Пуля девятого калибра пробила ему лоб и вышла из затылка, разбрасывая по салону фрагменты черепа и густые липкие мозги…

Куртеев нажимал на спусковой крючок, пока тяжелый затвор, вхолостую лязгнув, не отлетел назад.

Микроавтобус сбил ограждение трассы и теперь летел вниз со скоростью, с которой ехал по дороге. Мертвый Макс болтался за рулем вперед, право, влево, и ему было решительно наплевать на кисло-сладкий, перемешанный с нестерпимо сырым, мясным запахом дух в салоне.

Микроавтобус мчался к собственной гибели.

Истасов не мог этому помешать. Находясь в прострации, в которую впал сразу после того, как из шеи его человека, словно из детской брызгалки, ударила тугая струя крови, он цеплялся ногтями за обшивку сиденья и даже не смотрел в ту сторону, где должен был закончиться жизненный путь его комфортабельного микроавтобуса…

В простреленные насквозь борта врывался свет фар проезжавших по трассе машин и рисовал в салоне трассирующие штрихи. В этих ярких струях металась пыль, и казалось, что картина нереальна, нелепа. Сейчас автобус остановится, и все отдышатся…

Микроавтобус словно обезумел. Он уже не ехал. Он подпрыгивал и высоко взлетал над землей. И каждый раз, когда он отрывался от земли, у Истасова холодели ноги, внутренности опускались куда-то вниз, и он слышал рев многосильного двигателя.

Выронив пистолет из руки, Куртеев схватил Берга в охапку и повалился с ним на пол. Туда, где разливалась густой и блестящей лужей кровь из трех безжизненных тел.

— Мы переворачиваемся!.. — неестественно искренне вскричал Истасов, когда микроавтобус, решив совершить последний прыжок, оторвался от земли так, словно с ней прощался…