–Конечно, должны, – подтвердил Нафиси, – но нас очень беспокоит, что такой положительный человек, как мсье Шевалье, погиб от руки бессовестного и безбожного убийцы.

–И поэтому вы решили пригласить меня к себе, чтобы узнать, о чем мы говорили с Никитиным и российским послом? – прямо спросил Дронго, несколько нарушая обычное течение восточной беседы.

–Я не сказал, что вы встречались в резиденции российского посла с агаи Никитиным, – напомнил Нафиси. Они оба балансировали на грани скрытых намеков и угроз.

–Им тоже неприятно, что подобное убийство случилось при выходе из их посольства, – сказал Дронго, – и, судя по всему, ваши люди видели, как Никитин приехал в резиденцию посла за несколько минут до меня, поэтому сообщили вам, что я с ним встречался.

–Они ничего не видели. Мы могли только предполагать, что вы должны будете встретиться с приехавшим следователем.

–Ваши предположения оказались правильными, – кивнул Дронго. Оба подняли стаканы, пробуя уже остывающий чай.

–Это убийство всех нас очень взволновало, – пояснил Нафиси, взяв ложечкой с розетки варенье, – и мы считаем, что наши русские коллеги поступают правильно, попросив вас провести независимое расследование.

–Разве я говорил вам об этом?

–Нам не нужно ничего говорить, уважаемый агаи эксперт. Если такой известный человек, как вы, неожиданно приезжает в Баку и сразу встречается с российским послом, когда там находится полковник Никитин, мы можем сделать соответствующие выводы.

Дронго улыбнулся. Все-таки они внимательно следили за его перемещениями и, возможно, за перемещениями приехавшего Никитина. Интересно, сколько человек работает в их посольстве? И сколько людей в городе у них может быть задействовано? Иранцам гораздо легче. Здесь живут тысячи их соотечественников, и еще многие могут появиться здесь без визы. Ведь ирано-азербайджанские соглашения позволяют гражданам обоих государств посещать соседние страны без визы.

–Не сомневаюсь, что вы сделали верные выводы, – произнес он.

–И не только мы. Французы тоже озабочены убийством своего дипломата и прислали сюда мсье Лелупа, – любезно сообщил Нафиси.

Он играл в открытую, выдал всю информацию, которую должен был скрывать, и говорил чуть громче, чем обычно говорят его соотечественники. Дронго взглянул на дверь за спиной дипломата. Возможно, в другой комнате есть кто-то другой, который слышит их беседу. И именно с его разрешения Нафиси так откровенно разговаривает с гостем, не скрывая их заинтересованности и, самое важное, их информированности. Поэтому Нафиси сам предложил говорить по-фарсидски, вспомнив, что этим языком владеет и гость. Теперь нужно немного подыграть ему и тому, кто, вполне вероятно, слышит их из соседней комнаты.

–У вас есть свои люди в аэропорту, в пограничной страже или в Министерстве иностранных дел? – спросил Дронго. – Хотя наверняка вы мне не ответите, я не сомневаюсь, что есть. Поздравляю, это хорошая работа, агаи Нафиси.

Советник хитро улыбнулся. Кажется, он оценил качество комплимента и понял, почему Дронго чуть повысил голос. Оба были профессионалами, и оба понимали друг друга лучше, чем третий, который слушал их разговор из соседней комнаты.

–Мы – близкие соседи и должны знать, что происходит друг у друга, – пояснил Нафиси. – Вы ведь наверняка знаете, что в нашей стране живет в два раза больше азербайджанцев, чем в независимом Северном Азербайджане.

–В Баку считают, что их там в три раза больше, – поправил своего собеседника Дронго.

–Возможно, – согласился Нафиси, решив не спорить по такому вопросу, хотя в других случаях иранцы с таким количеством азербайджанцев никогда не соглашались. Это была болезненная тема для обоих государств. Разделенный двести лет назад между двумя великими державами – Россией и Персией, азербайджанский народ почти два века мечтал об объединении. Разумеется, подобные планы никак не входили в расчеты руководителей Ирана, ведь подобное объединение означало бы фактическое отторжение почти четверти территории страны с одной третью его населения. Иранцы предлагали объединяться, присоединяя Северный Азербайджан к Ирану. В отношении проживающих на своей территории азербайджанцев центральное правительство Ирана проводило очень жесткую ассимиляционную политику. Причем это не зависело от того, какой режим был в Иране, – шахская монархия, теократический режим или демократическая республика. Во всех случаях миллионы азербайджанцев не имели ни одной школы на родном языке и соответственно ни одного высшего учебного заведения. Не было журналов и газет, в официальных учреждениях можно было говорить и писать только на фарсидском языке. Оба собеседника хорошо знали эту проблему.

–Мы должны быть в курсе, что происходит у наших близких соседей и друзей, – сообщил, ласково улыбаясь, Нафиси.

–И вы знаете? – быстро уточнил Дронго.

Интересно, что ответит его собеседник, с учетом другого человека, который слышит их разговор? Но Нафиси нелегко было сбить с толку.

–Стараемся, – коротко ответил он.

Но Дронго, решив дожать дипломата, невинным голосом спросил:

–Тогда, может, вы знаете, кто именно стрелял в мсье Шевалье?

–Именно поэтому мы вас и пригласили, уважаемый агаи эксперт, – опять ласково улыбнулся советник, хотя было заметно, что эта улыбка дается ему с трудом. – Мы знаем, что вы приехали сюда не просто так. Вас наверняка убедили в Москве провести независимое расследование этого убийства. Не скрою, что ваше расследование очень интересует и мою страну…

–В таком случае почему вы не прислали своего специалиста? Или вы считаете, что мсье Лелуп и товарищ Никитин справятся лучше ваших сыщиков?

–Я так не говорил, – возразил Нафиси. – Если мы не послали конкретного человека, это совсем не значит, что мы не интересуемся данным преступлением. Вы ведь талантливый эксперт и должны понимать, что мы сумели вас так быстро вычислить только потому, что занимаемся убийством Армана Шевалье очень тщательно и бросили на поиски преступников большие силы. Иначе и быть не могло, ведь это преступление – откровенный вызов нашему государству. И всем честным людям в наших странах, – быстро добавил он.