— Да, госпожа…

Все смотрели на подкидыша с несказанным удивлением, как если бы он говорил какие-то чудовищные вещи.

Мердок, тоже удивленно разглядывавший его, ограничился замечанием:

— Дайте же ему все объяснить!

— Да, — подхватила бабушка, — скажи-ка нам, сколько денег ты хочешь получать?…

Малыш явно затруднился с ответом.

— Ну, ладно… крону в день?… — спросила Китти.

— О! Госпожа…

— В месяц?… — уточнила фермерша.

— Госпожа Мартина, ну что вы!

— В год, наверное? — подхватил Сим, разражаясь смехом. — Крону в год?

— Так сколько же ты хочешь, мой мальчик? — спросил Мердок. — Я понял, что ты намерен зарабатывать себе на жизнь, как и мы все. Как бы мала ни была плата, назови ее, это поможет тебе научиться считать. Сколько же ты хочешь?… Пенни… Коппер в день?…

— Нет, господин Мердок.

— Ну так назови сам, наконец!

— Хорошо. Каждый вечер, господин Мердок, вы будете мне давать один речной камешек…

— Один речной камешек?! — воскликнул Сим. — Но разве с помощью гальки ты сможешь сколотить себе состояние?…

— Нет… Но это все-таки доставит мне удовольствие, а попозже, через несколько лет, когда я стану большим и вы останетесь мною довольны…

— Договорились, Малыш, — ответил господин Мартин, — мы обменяем твои камешки на пенсы и шиллинги!

Вот уж кому пришлась по душе великолепная идея Малыша! В тот же вечер Мартин Маккарти вручил новому работнику гладкий камешек, взятый в русле Кэшна, — там их было еще миллионы и миллионы. Малыш с самым серьезным видом положил свое сокровище в старый глиняный горшок, подаренный бабушкой и превращенный в копилку.

— Странный ребенок! — сказал Мердок отцу.

Да, именно так. Добрый от природы характер Малыша не могли испортить ни плохое обращение Торнпайпа, ни дурные советы «рэгид-скул». И семейство Маккарти, по мере того как проходили дни и недели, непосредственно общаясь с ним, убеждалось в его прекрасных природных качествах. У него, вопреки всему пережитому, был довольно веселый нрав, составляющий основу национального темперамента и присущий даже последним беднякам Ирландии. И однако, он не принадлежал к числу детей, что ротозейничают с утра до вечера, смотрят по сторонам и открывают рот при виде мухи или бабочки. Он задумывался обо всем, вникал в суть вещей, обращаясь с вопросами то к одному, то к другому, и очень любил учиться. У него был ищущий взгляд, от его внимания не ускользал ни один предмет, пусть даже самый ничтожный, Малыш был бережлив и поднимал булавку, как шиллинг. Он следил за своей одеждой, содержа ее в чистоте. Туалетные принадлежности были аккуратно расставлены по местам. Любовь к порядку была у него в крови. Он вежливо отвечал, когда к нему обращались, и не стеснялся переспрашивать, если ему что-то было непонятно. Все отмечали быстрые успехи Малыша в чистописании. Особенно же ему удавался счет, и не потому, что он был одним из тех вундеркиндов типа Мондё или Иноди, которые, будучи чудо-детьми, ничем себя не проявили в более зрелом возрасте; он легко считал в уме, производя операции, для которых другим детям обязательно потребовалось бы перо и бумага. Кроме того, Мердок не без искреннего удивления обнаружил, что во всех его действиях присутствовала определенная логика.

Следует добавить, что благодаря урокам бабушки он проявил усердие в приобщении к заветам Господа, как их понимает католическая религия и в том виде, как они запечатлелись в сердце каждого ирландца. Утром и вечером он усердно молился.

Прошла зима — жестокая, с сильными ветрами, достигавшими иногда ураганной силы, и яростными смерчами, проносившимися по долине Кэшна. Сколько раз жители фермы дрожали от страха при мысли о том, что крыши построек и соломенные части стен будут просто унесены ураганом! Что касается просьб о произведении ремонта, обращенных к Джону Элдону, то они оказались пустой тратой времени. Поэтому Маккарти и его дети были вынуждены латать дыры сами. Как и обмолот зерна, то было весьма хлопотным делом; то тут надо перебрать солому на крыше, то там, да еще почти везде требовалось поправить ограду.

У женщин тоже хватало забот — бабушка вязала, примостившись у очага, а Мартина и Китти хлопотали в хлеву и на заднем дворе. Малыш, находясь неотлучно при них, старался как мог. Он был в курсе всех дел, связанных с ведением хозяйства. Ухаживать за лошадьми ему еще было не под силу, но он подружился с осликом, добродушным животным, правда, немного упрямым, и очень его полюбил. Ослик отвечал Малышу взаимностью. Мальчуган хотел, чтобы его четвероногий дружок был таким же чистым, как и он сам, и постоянно чистил его скребком, заслужив одобрение Мартины. Что касается свиней, то здесь он потерпел очевидную неудачу — они, что называется, не сошлись характерами. С овцами Малыш поступил так: пересчитав их несколько раз, он записал их число — сто три — в старую записную книжку, подарок Китти. Его тяга к счету развивалась постепенно, и можно было бы подумать, что он брал уроки у господина О’Бодкинза в «рэгид-скул».

Кстати, не проявилось ли призвание к ведению бухгалтерии в явном виде в тот самый день, когда Мартина отправилась за яйцами, оставленными на зиму?

Фермерша взяла десяток наугад, как вдруг Малыш воскликнул:

— Только не эти, госпожа Мартина.

— Не эти?… Почему?…

— Потому что вы берете не по порядку.

— Какому порядку?… Разве куриные яйца не все одинаковы?…

— Конечно нет, госпожа Мартина. Вы только что взяли сорок восьмое, а надо было начать с тридцать седьмого… Вот посмотрите-ка!

Мартина присмотрелась. И что же она обнаружила? На скорлупе каждого яйца стоял номер, проставленный Малышом чернилами! А поскольку фермерше понадобился десяток яиц, она должна была их брать согласно нумерации — с тридцать седьмого по сорок восьмой, а не с сорок восьмого по пятьдесят девятый. Что она и сделала, поблагодарив мальчугана за труд.

Когда за завтраком она рассказала эту историю, раздались всеобщие возгласы одобрения, а Мердок добавил:

— Малыш, а ты не пересчитал кур и цыплят в курятнике?