Из долины Дзерге поднялись на перевал через северную цепь Алтая, миновали озера Цицик-нор и Хулму-нор в международной котловине. За вторым озером перевалили через главную цепь Алтаин-нуру и спустились в долину реки Барлык южного склона, где лежали еще большие сугробы снега. И в этой части Алтая, на южном склоне, выпадает гораздо больше снега, чем на северном. Речка была еще подо льдом, и при переходах через нее рыхлый снег проваливался, и верблюды падали. Долина местами была непроходима из-за навалов камней и сугробов снега; дорога липилась по крутым косогорам.

В устье долины Барлык сразу стало теплее; везде вид на была свежая зелень. Экспедиция шла шесть дней на юго-восток и юг по волнистой степи, прерываемой длинными отрогами Алтая. На последнем переходе уже чувствовалась близость пустыни Гоби: почва была почти голая, маленькие пучки травки росли далеко друг от друга, а скалистые холмы были совершенно бесплодны. С перевала через последнюю гряду Шары-нуру открылся далекий вид на Гоби — темную равнину, ограниченную на горизонте рядом снеговых вершин Тянь-шаня. На ключе Сухайту был маленький оазис; здесь взяли запас воды и на следующий день, с 7 часов утра до полуночи, сделали половину безводного перехода через Гоби, в 65 километров. Дорога медленно спускалась по «бэли», — так монголы называют широкое и ровное подножие хребтов пустыни. Оно представляет их пьедестал, выравненный потоками воды, выбегающими из гор во время дождей и таяния снега, и покрытый отложениями этих потоков. Над пьедесталом склон хребта большею частью поднимается очень резко. Бэль Монгольского Алтая имела более 20 километров ширины и понижалась на 300 метров от окраины гор. Вся она была усыпана мелкой галькой и щебнем, черными от пустынного загара, [26] и поэтому издали казалась черной. Нигде не видно было ни былинки.

Вдоль подножия бэли, далеко на запад и восток, протянулась лощина сухого русла, за ней дорога поднялась на невысокий увал и шла по равнине, также усыпанной черной галькой, до песчаных бугров среди Гоби, где караваны обычно делают привал или ночуют без воды. Караван экспедиции также остановился для отдыха, а в 10 часов вечера пошел дальше. Но ночь выдалась пасмурная, звезд не было видно, и в полночь проводник велел остановиться, так как боялся потерять дорогу. Вода для людей была с собой, но для животных не было ни воды, ни корма.

На следующий день поднялись в 6 1/2 часов и пошли дальше. Гоби представляла такую же равнину, усыпанную черной галькой; караванная дорога тянулась желтой полоской вдаль по этой черной равнине; вблизи нее кое-где белели кости и целые скелеты животных, погибших в пути. Кроме черной равнины со всех сторон и гор далеко впереди ничего не было видно. Проходили часы, солнце уже сильно пригревало; лошади, мучимые жаждой и голодом, еле передвигали ноги, и четырех, которые не в силах были итти дальше, экспедиция вынуждена была оставить среди пустыни умирать голодной смертью.

Наконец, впереди показались холмики, на одном из которых виднелась башня. Это был конец Гоби, оазис Сантоху; но его увидели только, когда спустились в лощину, где вдоль небольшой речки зеленели деревья, пашни и стояли фанзы китайцев. Контраст полной пустыни и этого маленького оазиса был поразительный. Экспедиция простояла здесь пять дней, чтобы животные, утомленные бескормицей нескольких переходов, успели поправиться.

В Гоби лошади были так голодны, что ели сухой помет, попадавшийся на дороге.

Переходы караванов через Джунгарскую Гоби иногда не обходятся без несчастий. В то же лето монголы, доставлявшие провиант в город Гучен, не захотели взять проводника через Гоби, заблудились и трое умерли от жажды. Китайцы гнали гурт баранов из Кобдо в Гучен; погонщики при баранах идут пешком; трое из них не выдержали перехода и погибли. Один монгол, нанявшийся в погонщики при русском караване, обиделся за побои, полученные от приказчика, бросил караван и поехал назад один, но домой не вернулся.

Бэль (пьедестал) горного хребта в Центральной Азии

Отдохнув в Сантоху, экспедиция сделала еще три перехода через пустынные холмы и горы Мечин-ола до г. Баркуль у подножия Тянь-шаня. Это был большой тортовый город; главная улица состояла из непрерывного ряда лавок; встречались дома с лепными украшениями, в городе были богатые кумирни и много дяней, т. е. постоялых дворов. Но поражала неряшливость: улицы и переулки были завалены мусором, местами представляли собой лужи с водой или топи; под воротами городской стены стояла непролазная грязь. Экспедиции хотели отвести фанзы в ямыне губернатора, но они были так грязны, что Потанин предпочел остаться в лагере на берегу речки, за городом

Из Баркуля экспедиция поднялась к перевалу через горы Карлык-так, составляющие конец Восточного Тянь-шаня. На перевале лежал еще глубокий снег, изрытый колеями и покрытый навозом; это доказывало, что перевал вполне проходим и зимой.

Спуск шел по ущелью речки и был затруднён бродами через нее; снега на горах сильно таяли, и речка вздулась. Лесов на южном склоне не было. От устья ущелья до г. Хами шли более 40 километров по бэли хребта, представлявшей безводную пустыню, которую караваны предпочитали проходить ночью. Экспедиция так и поступила; она вышла из ущелья в 3 часа дня и подошла к г. Хами на рассвете.