США ввело запрет на алкоголь по тем же причинам, что и пророк Мухаммед. Причина в том, что его разрушающие последствия совершенно очевидны. Некоторые трезвенники столь яростно настроены против алкоголя, так как именно он испортил им детство. Они видели, как избивали их матерей, как распадались их семьи, а сестры и братья голодали и отдавались на воспитание в детские дома.

Так почему же запрет не действует? По той же причине, по которой не срабатывает волевой метод, а Общество анонимных алкоголиков только усложняет процесс отказа от алкоголя. Наркоманы не могут заставить себя прекратить употреблять наркотик, и чем больше общество старается убедить их сделать это, тем крепче они цепляются за свою поддержку и с меньшей вероятностью поймут, что самый настоящий враг — это и есть их поддержка.

Теперь давайте рассмотрим другие наркотики, а в особенности тот, при одном упоминании о котором у меня до сих пор бегут по спине мурашки —

ГЕРОИН.

У меня было две версии героиновой зависимости, пока я не познакомился с настоящими и бывшими героинщиками. Обе были весьма туманными, навеянными голливудскими фильмами. «Восточная» версия рисовала мне полные опиумного дыма норы, набитые вечно обкуренными китайцами, которые проводят всю жизнь, лежа на грязных циновках, медленно умирая от наркотика. Внешне они походили на опустившихся алкоголиков с городского дна. Но опустошенность и краткость жизни, видимо, с лихвой компенсировались удовольствием от фантастических наркотических галлюцинаций.

В «западной» версии персонажами были проститутки, вечно страдающие от ломки, но не потому, что пытались «завязать», а потому что сутенеры заставляли их страдать. Я никогда не был до конца уверен, стали ли эти девушки сначала наркоманками, а потом были вынуждены отрабатывать долг, или они сначала стали проститутками, а затем сутенеры посадили их на наркотики, чтобы легче было контролировать.

Странным образом курильщики опиума, казалось, не страдали от ломки, а проститутки — никогда не получали удовольствия. Но, согласно обеим версиям, попробовав героин однажды, уже нельзя освободиться от зависимости. Мне всегда было интересно, почему? Потому ли, что ломка такая медленная и ужасная, что ее невозможно вынести? Непохоже. Я думал, что какими бы тяжелыми или длительными ни были эти симптомы, я прошел бы через них, чтобы освободиться от этого кошмара. Или галлюцинации были так приятны? Именно это и вызывало мой неконтролируемый ужас перед героином: мысль о том, что, попробовав его однажды, я уже не смогу сопротивляться удовольствию. Или действовали оба фактора вместе?

Я был рад возможности поговорить с бывшими героинщиками. Но, как бы они ни были образованны или как хорошо ни был у них подвешен язык во всем остальном, ничего конкретного о своей зависимости они сказать не могут. Поначалу я усомнился: а была ли у них вообще зависимость, или просто они не хотели обсуждать эту тему.

Оказалось, что многие из них страдали тяжелейшей формой зависимости и были только рады об этом поговорить. Но они, казалось, знали не больше меня, и ни один из них не испытывал особенной эйфории. Некоторые говорили, что ломка была ужасной. Но если спросить у них, что конкретно болело, наступала напряженная тишина, заканчивавшаяся смешком.

Постепенно до меня дошло, что они рассуждали точно так же, как курильщики:

– Почему вы курите?

– Потому что мне очень нравится.

– Я видел, как вы курили. Непохоже, чтобы вы вообще это заметили, что же было приятного?

– Это трудно объяснить некурящему.

– Я был курильщиком, так что не стесняйтесь.

– Если вы были курильщиком, то сами знаете, что я имею в виду.

– Боюсь, нет. Я так же слабо в этом разбираюсь, как и вы. Но если вам так нравится, то почему вы решили бросить?

– Потому что курение вредило здоровью и требовало кучи денег.

– Так почему же вы не бросили курить?

– Ломка была слишком болезненной.

– Опишите, что болело.

Заведите подобный разговор с курильщиком, и он постарается под благовидным предлогом уйти от вас. Но спросите у любителя гольфа, почему ему нравится играть в гольф, и предлог придется искать вам. Он весь оставшийся вечер будет вам рассказывать о гольфе, если, конечно, вы готовы его слушать.

Я только что посмотрел передачу о героиновой зависимости по каналу «Открытый университет» [107] . Эксперты по вопросам физиологии и психологии анализировали биохимические процессы и пытались связать их с тем, что называли «улучшением состояния». Главный врач признался, что не может понять, почему наркоманы продолжают терпеть позор зависимости. Парадоксально, но курила большая часть гостей программы, включая некоторых врачей. Могли бы они объяснить своим пациентам или детям, почему терпят позор никотинового рабства?

Для меня было сюрпризом узнать, что многие бывшие героинщики не получали особенного удовольствия от первой дозы. На самом деле, как и в случае курения, первая доза показалась им отвратительной, и, как во время курения, открылась ловушка: «С такой гадостью невозможно стать наркоманом». Если героин вызывает эйфорию, почему «пользователь» не получает удовольствия от первой дозы?

Знаю, что некоторые героинщики считают, что получили настоящий кайф от первого укола. Но, если спросить у наркомана, в чем проявился этот кайф, то окажется, что точно такой же, как и от первой сигареты, — это скорее ощущение превосходства, новизны, протеста, отчаянной храбрости, чем настоящее удовольствие. Они похожи на людей, которые могли бы увидеть голого короля из сказки Андерсена в одеждах из дорогого шелка.

Слово «кайф» может сильно запутать. Для разных людей оно имеет разное значение. Подростки говорят мне:

– Мне, пожалуй, будет не хватать кайфа.

– Что это?

– Это когда голова кружится.

— Ты хочешь сказать, что тебе нравится, когда голова кружится? Не могу представить ничего хуже!

Помню, в школе я присоединился к группе ребят, которые нюхали бутылку из-под пятновыводителя. Мне стало любопытно, и я понюхал. После нескольких вдохов мне стало дурно. Никоим образом не могу назвать это приятным ощущением, но эффект произвел на меня впечатление. Помню, такое же ощущение вызывала нюхательная соль, но это было неприятно. В то время еще ничего не слышали о возможности нюхать клей. Мне нравился запах клея, который исходил от новеньких игрушечных самолетиков. Мне он и сейчас нравится. Я не стал нюхальщиком клея, но могу понять, с чего все начиналось.