Внутри было тихо и темно. Не меньше пяти минут Гонория стучала в дверь, пока наконец не увидела в окне горящую свечу и не услышала торопливые приближающиеся шаги.

Дворецкий – Гонория не могла вспомнить его имя – открыл дверь, и, прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Гонория произнесла:

– Миссис Уэдерби написала мне о состоянии графа. Я должна немедленно видеть его.

Дворецкий, не менее гордый и аристократичный, чем его хозяин, немного отступил назад.

– Боюсь, это невозможно.

Гонория оперлась о косяк двери.

– Что вы имеете в виду? – прошептала она. Не мог же Маркус умереть за время, прошедшее с момента, когда миссис Уэдерби написала ей.

– Граф спит, – раздраженно ответил дворецкий. – Я не буду будить его ночью.

Гонория почувствовала невероятное облегчение.

– О, спасибо, – пылко поблагодарила она дворецкого и взяла его за руку. – Пожалуйста, разрешите мне его увидеть. Я обещаю, что не побеспокою его.

Дворецкого явно смутило ее прикосновение.

– Я не могу впустить вас. Позвольте напомнить вам, что вы до сих пор не назвали свое имя.

Гонория растерялась. Неужели в Фензмор так часто приезжают гости, что дворецкий не помнит ее визита неделю назад? Потом она поняла – слишком темно и он просто не узнал ее.

– Пожалуйста, примите мои извинения, – произнесла она как можно солиднее. – Я леди Гонория Смайт-Смит, со мной моя мать, графиня Уинстед, она ждет в карете со своей горничной. Наверное, кому-нибудь следует помочь ей.

Выражение морщинистого лица дворецкого мгновенно изменилось.

– Леди Гонория! – воскликнул он. – Прошу прощения. Я не узнал вас в темноте. Пожалуйста, пожалуйста, входите.

Он подал ей руку, помогая в темноте перешагнуть через порог. Немного помедлив у двери, Гонория сказала, оглянувшись на карету:

– Моя мать…

– Я немедленно пошлю к ней лакея, – уверил ее дворецкий. – К сожалению, мы не знали о вашем приезде и не приготовили вам комнаты. Но я сейчас же отдам распоряжения горничным.

– Пожалуйста, не поднимайте их ради меня, – попросила Гонория, хотя, судя по энергии, с которой он дернул шнур звонка, было уже поздно. – Мне хотелось бы увидеть миссис Уэдерби. Жаль, что придется разбудить ее, но при таких обстоятельствах мне необходимо поговорить с ней.

– Конечно-конечно, – ответил дворецкий, проводя ее внутрь дома.

– И моя мать… – нервно оглянувшись назад, произнесла Гонория.

Несмотря на первоначальные возражения, леди Уинстед прекрасно вела себя всю дорогу. Гонория не хотела оставить ее на ночь в карете. Кучер и грумы обязательно присмотрят за ней и, конечно, горничная рядом, но все равно это было бы неправильно.

– Я приглашу ее в дом, как только отведу вас к миссис Уэдерби, – сказал дворецкий.

– Спасибо, э… – К стыду своему, Гонория не знала его имени.

– Спрингпис, миледи. – Он взял ее руку и сжал. Глаза его слезились, хватка была некрепкой, но в ней чувствовалась благодарность. Он встретился взглядом с Гонорией. – Позвольте сказать, миледи, я чрезвычайно рад вашему приезду.

Десять минут спустя миссис Уэдерби стояла вместе с Гонорией у двери в спальню Маркуса.

– Я не знаю, понравится ли графу, что вы увидите его в таком виде, – произнесла домоправительница, – но вы приехали издалека…

– Я не побеспокою его, – уверила ее Гонория. – Я только хочу убедиться, что с ним все хорошо.

Миссис Уэдерби сглотнула и откровенно взглянула на нее:

– Ему плохо, мисс. Вы должны быть к этому готовы.

– Я… я не имела в виду «хорошо», – запинаясь, поправилась Гонория, – я имела в виду… сама не знаю, просто…

Домоправительница мягко пожала ей руку.

– Я понимаю. Ему чуть-чуть лучше, чем вчера, когда я вам писала.

Гонория кивнула, но движение показалось ей самой смущенным и неловким. Кажется, домоправительница пытается сказать ей – Маркус уже не стоит на пороге смерти, но это значит – он был на пороге смерти. А если так, нет никаких причин думать, что он не окажется там снова.

Миссис Уэдерби приложила палец к губам, показывая Гонории, что нужно вести себя тихо. Потом медленно повернула дверную ручку.

– Он спит, – прошептала миссис Уэдерби.

Гонория кивнула и вошла внутрь, моргая от слабого света. В комнате было жарко и душно.

– Почему здесь так жарко? – прошептала Гонория. Даже ей трудно было дышать в этой духоте, а Маркус к тому же был еще накрыт грудой одеял.

– Так велел доктор, – ответила миссис Уэдерби. – Ни при каких обстоятельствах не позволять ему простудиться.