— Сломанные ноги срастутся, а вот новая голова вряд ли у тебя отрастет. Так ведь?!

— Пан Сартский отомстит…

— Не сомневаюсь в его желании. Но, видишь ли, дотянуться до меня не так просто, ты на своей шкуре, надеюсь, убедился. — Андрей оскалился и чуть приподнял меч.

— Подожди убивать!

Кастелян облизнул пересохшие губы. Ему не хотелось умирать, молодой еще мужик, едва тридцать пять лет от силы. Однако и трусом поляк не был, глаза сверкали гневом.

— Ты же не за этим сюда пришел!

— А за чем? Неужто знаешь?!

— За своим рыцарем Стефаном Зарембой, что у нас в замке в подвале сидит. С оруженосцем и слугой. И где ты пронюхал, Андреас фон Верт, что мы его здесь, в этом трактире, взяли?!

— Где надо, — отрезал Андрей.

Он уже сообразил, что пан кастелян не просил у него милости себе напрямую. Но, по сути, прибегнул к заурядному торгу, ожидая, и не без основания, что надежда выручить своих из плена перевесит у командора жажду крови и мести.

«Убить этого стервеца можно, здешний закон на моей стороне. Но стоит ли колоть? Он же готовый свидетель, что я есть фон Верт, и поклянется чем угодно. Причем насмерть на этом стоять будет! Может, стоит выручить орденца? Ведь всплывет мое самозванство рано или поздно, а этот рыцарь будет мне обязан. Стоит рискнуть, но надо покумекать, как этого кастеляна на короткий поводок взять».

— Что ж ты в обносках ходишь, командор ордена Святого Креста?! Али денег у ордена нет, чтобы последнего «хранителя» приодеть?! Ты что, таким бродягой эти пятнадцать лет и ходил? В рубище? Или вериги носил?

Глумливый голос поляка вывел Андрея из размышлений. Нет, далеко не трус этот кастелян — прекрасно видел, что враг, убийца отца, который запомнился ему с детского возраста, может пустить в ход меч, но не боялся, а улыбался надменно.

— Деньги есть, — отозвался Никитин, — только пошукать нужно, вы у меня все выгребли, пока я в беспамятстве от вашего отравленного вина лежал. Грабители и те честнее — на меч берут добро. А вы, как шпыни ненадобные, трусливые похотунчики, умеете мелочь по карманам тырить у пьяных да связанных. Жулье мелкое!

— Я твоего на жалкий медяк не взял!

Кастелян вскинулся от оскорбления, заскрипев от гнева зубами. Видно было, что Андрей своими словами зацепил того до печенки.

— Если у тебя нет денег, то вопросы не ко мне. Ты ответишь за свои хулительные слова, командор Андреас фон Верт. И скоро ответишь! Не пройдет и месяца!

— Цепочку с крестиком ты с шеи не рвал, это точно. Сам видел, как ты их в амбаре пальцами мял…

— Так ты подсматривал! Эхма…

Кастелян простонал, а ладони крепко сжались в кулаки, до хруста. Никитин только ухмыльнулся — обидно стало гонористому шляхтичу, что обманули его, обвели вокруг пальца.

— А оружие мое почто на повозку нагрузил?! Добро мое и коней моих в повозку запряг?!

— То не твоя зброя, а моих воинов. Хотя, думаю, уже твоим пребывает — на меч ведь взял? Так?

— Так. Убил я твоих воинов, кастелян! На хрен им было нападать! Претензии имеешь?! Или сомневаешься?!

— Да нет! Покупать такой хлам ты не будешь. На меч возьмешь… Хотя мой доспех на оглоблю взят, но то мне простительно, клятва ведь твоя была. Одна радость — в убожестве своем ходить не будешь, а то с таким нищим меч скрестить даже зазорно. Приоденешься хоть…

Андрей улыбнулся — нравы здесь, как он и думал, оказались простыми и незатейливыми. Кто сильнее, тот и прав. А потому мучиться сомнениями Никитин не стал. Кивком подозвав к себе подошедшего от амбара Арни, он сделал характерное движение пальцами.

Чех все понял правильно и с немалой сноровкой, что говорило о его большом опыте в подобных делах, стал освобождать пана кастеляна от доспехов и кольчуги, выудив заодно и туго набитый монетами мешочек, который тут же сменил хозяина.

— Вира за обиду, — внятно сказал Арни кастеляну, но тот даже ухом не повел, пристально глядя на Никитина.

— Ты все честно сейчас взял, командор Андреас фон Верт! Но Замостье мое! Я его ордену не отдам никогда! А потому убей, у меня ведь нет сына, мстить некому! Вот и решишь вопрос!

— Убить?! — наигранно потянул Никитин. — Слишком простое решение, я не люблю таких…

— Да что ты говоришь?! — взорвался поляк. — Отца повесил не по обычаю! Если бы просто убил, я бы ничего не сказал, то бой. А ты повесил и замок оттяпал, ведь тогда сила на твоей стороне была. И я, Ярослав Замосцкий, вот уже два десятка лет на одной милости живу! Собаке и той кость кидают, а нам вы даже деревушки одной не выделили, все себе заграбастали. Убивай же, что время тянешь! Или насладиться моей беспомощностью подольше хочешь?! У тебя же мой меч в руках!

— Нет, тебя убивать не стану, — четко выговаривая слова, произнес Андрей, а сам подумал, что угораздило его попасть в чужую шкуру и решать чужие дела.

Не мог он убить этого молодого поляка сейчас, никак не мог, хотя тот бы его не пожалел. А потому мозг лихорадочно искал приемлемый вариант разрешения ситуации.

— Я оставляю жизнь тебе и твоим воинам! В обмен на захваченных вами орденцев! Конрад Сартский должен их выпустить немедленно, соружием и всем имуществом, препятствий не чиня! Потому что не в бою их взял, а обманом злостным.