— Нет, Гошка, все-таки логики у тебя ни на грош! По-твоему, шпиону можно быть добрым, а жулику — нет?

— Да если хочешь знать, — закричал Гошка, — и никакой он не шпион! Да, да, все это враки, просто мы игру придумали и придумали, что он шпион, а он никакой не шпион!

— А как же задние ворота?

Не успел Паша рта закрыть, как они оба помчались в соседний двор к сарайчику. Им обоим пришла одна и та же мысль. Если они обнаружат, что и сегодня их шлемы смяты, тогда, выходит… Ведь дядя Сеня сегодня ночью был в милиции!!

Ребята как бешеные вскочили в сарайчик и тут же встали как вкопанные…

В сарайчике находился человек. Это был парень из соседнего двора. Паша и Гошка знали его прекрасно, его звали Седой, хотя он был вовсе и не седой, а просто такой белый-белый. А как его звали на самом деле, никто, наверно, и не знал.

— Вы чего тут шастаете, шпанята?

У Гошки из рук выпал портфель. Он узнал голос. Конечно, это тот первый голос, не ворчливый, а первый. Сейчас он точно это понял. Язык у Гошки как будто распух и занял весь рот, так что он едва мог им ворочать.

— Да мы, дядя, курнуть сюда забежали, чтоб никто не увидел…

— А ну брысь отсюда, и чтоб больше сюда ни ногой, поняли меня? Я тут себе столярную мастерскую буду делать и замок повешу на дверь.

И Седой для убедительности повернулся к какому-то подобию верстака и даже взял в руки рубанок, хотя ребята прекрасно знали, что столярная мастерская так же нужна Седому, как им дополнительное задание по немецкому.

Седой наклонился, чтоб взять с земли какую-то дощечку, и ребята онемели от ужаса… На штанах у Седого совершенно четко и ясно красовался красный крест!

Гошка схватил портфель, и ребята пулей вылетели из сарайчика.

Паша и Гошка слова друг другу не сказали, а помчались оба в одном направлении, туда, где находилась их районная милиция. Но когда добежали уже до самой милиции, то вдруг струхнули и несколько минут стояли, набираясь храбрости, прежде чем войти.

В милиции оказалась большая-пребольшая комната, прямо почти как физкультурный зал; через всю эту комнату шел прилавок, как в магазине, а за прилавком сидел милиционер и разговаривал по телефону.

Ребята подождали, пока он положил трубку, в Паша изложил дело:

— Мы из четвертого дома, из того самого, где вчера взяли бандита, но только он вовсе не бандит, мы с Гошей это знаем точно, даже дневник можем показать, а обнаружил все Пират.

— Постойте, постойте, по порядочку! Ничего не пойму — пираты, бандиты… У вас что, игра, что ли?

Гошка вскипел;

— А если дядю Сеню в тюрьму посадят, а он вовсе не бандит, а мы знаем, кто бандит, — это, по-вашему, игра, что ли?

— А ну погодите, погодите! — Милиционер нажал кнопку и сказал: — Товарищ лейтенант, тут два пацана какого-то бандита знают, проводить к вам?

И ребята в кабинете лейтенанта рассказали с самого начала, а милиционер-машинистка все это напечатал на машинке: как они сначала играли в гараже; потом, как Пират нашел ежика и они узнали про задние ворота; как они сначала думали на дядю Сеню, что он шпион; как они провели операцию «Серебряный Шлем»; как красный крест распутал все дело.

Вечером в квартире Гошки Вовикова раздался длинный звонок. Открыл дверь сосед Боровков. На пороге стоял веселый милиционер. Отдав по-военному честь, он громко спросил:

— Здесь проживает Егор Вовиков?

Мама и Гошка услышали и тоже вышли в коридор, как раз в тот момент, когда Боровков, воздев трагически руки, причитал:

— Я все это предвидел! Я предвидел, что дело кончится милицией!

— А если вы предвидели, гражданин, как вы ненаучно выражаетесь, так надо было сообщить в милицию. Знаете, за укрывательство что полагается?

Мама посмотрела на Гошку.

— В чем дело, кто мне объяснит?

— Мамочка, я как раз только хотел вам с папой все рассказать! Просто не успел!

— Почему-то ты всегда не успеваешь рассказать, когда что-нибудь натворишь, — с горечью сказала мама. А милиционер сказал:

— Я, гражданочка, вам все расскажу. Ваш сын и еще один, Павел Сергеев, показали себя как герои и помогли нам поймать преступников и отпустить на свободу невиновного человека! А вот с этим гражданином, — и милиционер кивнул на Боровкова, — который предвидел и не сообщил, мы еще побеседуем.