— Убери, кому сказано! Туши факел!

Во дворе раздалось противное шипение — похоже, факел попросту воткнули в сугроб. Сразу ощутимо потемнело. Только тогда я тяжело шагнул вперед, впервые в жизни заходя в трактир и постоялый двор одновременно. Едва я оказался внутри, широкоплечая фигура здоровяка прикрыла меня от слепо таращащегося в темноту пузатого мужичка, пытающегося увидеть хоть что-нибудь. А я неподвижно застыл на месте, оглядывая относительно небольшой двор и удерживая в руках пучок рвущихся на свободу ледяных щупалец. Сбоку к широкому фасаду трактира пристроена конюшня, откуда доносится фырканье лошадей, вдоль забора тянутся небольшие хозяйственные постройки и поленницы дров. Все до единого выходящие во двор окна первого этажа ярко освещены, внутри мелькают тени и слышно не особо мелодичное треньканье какого-то струнного инструмента. Веселье в самом разгаре, и это посреди ночи.

— Чего застыл на месте? — зло рыкнул Рикар на встречающего нас слугу. — Веди гостей внутрь.

— Да, господин, — отмер и поспешно склонился в низком поклоне любопытный мужичок. — А… а лошади где? Животину мы живо в конюшню определим, самого лучшего овса зададим, почистим, гривы расчешем и всего-то в несколько медяков вам обойдется…

— Нет лошадей! Веди всех внутрь! — совсем озверел Рикар, видя неторопливость слуги.

Мы бы и сами зашли, но здоровяк не хотел давать любопытному мужику хотя бы малейшую возможность разглядеть мой внешний облик. Помимо слуги, в холодном ночном дворе не было больше никого. Но если и этот единственный свидетель узрит мою внешность и бьющиеся в руках щупальца… Впрочем, если и увидит, то рассказать никому не сумеет — не зря Рикар так нависает над щуплым слугой. Если что… Да и я подстраховался — поверх глухого шлема натянул глубокий капюшон черного плаща. Просто высокая и массивная фигура.

— Вазга! Чего ты людей на холоде держишь? — в дверях трактира возникла невероятно толстая и грузная фигура мужчины. — Оглох, что ли, не слышишь, что тебе сказано было?

— Слушаюсь, хозяин Пит, — проблеял Вазга, обеими руками указывая на вход. — Прошу, гости дорогие, проходите в тепло.

— Опосля тебя. — Рикар пихнул слугу в загривок, подталкивая к входу. — Все готово?

— Как и уговаривались, — ответил хозяин трактира: во всяком случае я решил, что это он и есть, уж больно сильно соответствовал висящей над воротами вывеске. И жирный, и имя совпадает. — Его светлости и его… э-э-э… даме сердца, лучше зайти через черный вход, а то в зале полно клиентов.

— Его светлость так и сделает, — пробурчал Рикар, запихивая слугу внутрь и протискиваясь мимо невероятно жирного брюха Пита. — Господин, вы со стороны заходите, по левую руку домину эту как обойдете, так аккурат в дверь и упретесь. Мукри, Тикса — проводите хозяина с госпожой до самого входа. Остальные за мной.

— Дама сердца?! — прошептала стоящая рядом со мной Алларисса. — Это я дама сердца?! То есть любовница?!

— Тихо, — рыкнул я. — Рот на замок и шагай следом за Мукри. Тикса, а ну иди сюда, чего уставился, словно дверь первый раз видишь?!

— Дверь не первый раз, — мотнул головой гном, не сводя завороженного взгляда с хозяина заведения. — Но такой жирный человек первый раз видеть!

— Дуй ко входу, а то я тебя ему скормлю на ужин! Тоже мне, любознательный!

Ко всем прочим мелким неприятностям и несмотря на потертый вид вывески, Жирный Пит оказался рачительным хозяином, и двор был полностью очищен от снега, лишь вдоль забора виднелись сугробы, в одном из которых торчал потухший факел. Каждый мой шаг отдавался глухим лязгом при соприкосновении стальных подошв с промороженной за зиму землей. И с этим поделать уже было нечего. Бухая ногами, я завернул за угол и уткнулся взглядом во встревоженное лицо Рикара, выглядывающего из распахнутого окна первого этажа.

— Господин, лезьте сюда. Через кухню вам ходить не стоит — там жарче, чем в аду. И кухарок любопытных хватает. А вы чего рты раззявили? — вызверился здоровяк на остальных. — По сторонам смотрите, чтобы кто не углядел, как господин через окно лезет!

Вздохнув, я выпустил щупальца и, ухватившись руками за застонавшие от моего веса края деревянного окна, ввалился внутрь небольшой комнаты и тут же болезненно поморщился: сквозь смотровые щели шлема повеяло неприятно теплым воздухом. Из света здесь была только трепещущая от сквозняка свеча, воткнутая в пузатую бутылку, покрытую потеками воска. Но этого вполне хватало, чтобы худо-бедно осветить комнату и небогатую обстановку: две деревянные широкие скамьи, застеленные одеялами, большой сундук в углу и притулившийся рядом с ним колченогий стол. Небогато.

Рикар тем временем вновь приник к окну и вовсю командовал:

— Тикса, ты-то куда лезешь, мелочь бородатая?! Куда свой зад мостишь?! Через кухню топай! Мукри, ты за ним давай. Там вас наши встретят, комнаты покажут. Алларисса, руку!

Одно быстрое движение — и девушка тоже оказалась в комнате, повторив мой путь. Правда, в отличие от меня, она по сторонам оглядываться не стала, а сразу подступила к замотавшемуся здоровяку:

— Рикар, что ты наплел трактирщику? Какая еще дама сердца?

— Что надо, то и наплел! — осадил здоровяк возмущенную Аллариссу. — Ты на кровать вон сядь и отдохни малость, не мельтеши под ногами! Господин, как вы?

— Нормально, — ответил я, вжимаясь в угол рядом с окном. Чтобы быть поближе к ледяному воздуху и при этом не попасть в поле зрения могущих пройти мимо окна посетителей заведения.

— Комната сейчас выстудится, — правильно понял мое состояние здоровяк.

— Место здесь надежное? — поинтересовался я, пододвигая к себе скамью и с опаской опуская на нее свой зад.