– Известно. Очень может быть, что там есть богатые дамы. И заслуженно богатые. Но они не убивают своих друзей, – улыбнулась Римма, – они их берегут, лелеют, выполняют все их желания, пылинки с них сдувают. Где найти такую дуру, которая убьет своего друга-бизнесмена? Это все равно, что зарезать своими руками курицу, которая несет вам золотые яйца. Неужели вы этого не понимаете?

Дронго постарался скрыть улыбку.

– А ведь она права, господин Боголюбов. Возможно, в ваши рассуждения вкралась ошибка.

– Мы ведем следствие, – разозлился Боголюбов, – и пока рано говорить о предварительных результатах. Госпожа Тэльпус, пройдемте со мной, мы оформим следственный эксперимент. А вы можете уходить, господин Дронго. Вы нам больше не нужны.

– Моя машина будет ждать вас у здания прокуратуры и отвезет обратно на работу, – сказал Дронго, обращаясь к Римме, – и спасибо вам за помощь.

– Какая помощь? – не поняла Римма. – Я же ничего не сделала. И это не та пара обуви.

– Большая помощь, – улыбнулся он, пожимая ей руку.

Боголюбов отметил ему пропуск, и Дронго спустился вниз. Он вышел из здания и подошел к своему водителю.

– Когда выйдет женщина, отвези ее в Сокольники, – сказал он.

– А вы? – спросил водитель.

– Я возьму такси.

Он прошел немного дальше. Римма даже не поняла, что сегодня окончательно разбила все оставшиеся иллюзии. И Боголюбов ничего не понял. Теперь абсолютно ясно, что все не так просто, как это кажется следователю. Дронго шел по улице в мрачном настроении. До второго убийства оставалось несколько часов, и он чувствовал опасность, витавшую в воздухе.

Он вернулся домой уставший и недовольный. Боголюбов отчасти прав. Все попытки вычислить возможного участника драмы в доме Наили Скляренко завершились неудачей. Может, ему лучше самоустраниться? Пусть Мужицкий и Боголюбов ищут настоящего преступника. Но, с другой стороны, отступать он не привык. Нужно тщательно все продумать. Наиля говорит, что чувствует себя виноватой. Она даже уверяет, что это она невольно виновата в убийстве мужа. А если это не только слова? Если Галия на самом деле прикрывает дочь? Ведь Наиля могла узнать о подробностях и его женитьбы, и его многочисленных связей. Тогда все встает на места. Нет. За исключением одного момента. Наиля не могла совершить убийство. Это просто невозможно. Тогда получается, что он совсем не знает людей.

Кто там еще мог быть? Галия? Наиля? Римма? Почему он забыл о Светлане? Но зачем ей воровать какие-то непонятные вещи и тем более обувь своей тети? Во-первых, уже ясно, что неизвестная женщина была в другой паре обуви. Во-вторых, она очень состоятельная женщина, и ей не нужны подобные безделушки. Но есть и еще один важный момент. Светлана – более красивая женщина, чем ее подруга. И, судя по ее поведению, она могла встречаться с мужем своей кузины. Своего мужа она не слишком уважает. Но зачем ей убивать бизнесмена? Если он ей не нравится, она могла просто разорвать отношения. А если нравится, продолжать. Если предположить, что они были близки и Скляренко ее чем-то обидел, то и тогда она могла просто уйти. Ведь она понимает, что подобное убийство приведет как миниум к ее высылке, если даже ее не обвинят в преступлении. Она приняла католичество и наверняка взяла иностранное гражданство. И в качестве супруги посла будет обладать дипломатическим иммунитетом. Но зачем, ради чего идти на такое преступление? Не получается.

Он раздраженно поднялся, прошел на кухню, чтобы приготовить себе чай. В этом деле существуют какие-то нюансы, о которых он пока не знает. Итак, подведем некоторые итоги. В квартире Наили Скляренко пропадают вещи. Ключи от квартиры есть только у троих. У нее самой, у ее матери и у ее убитого мужа. Известно, что ее супруг не отличается особой верностью.

Теперь дальше. Муж сделал специальное устройство, чтобы отключать камеры наблюдения, фиксируя статичность картинки. На это никто не обращал внимания – у консьержа были свои заботы. Кто-то входил вместе с бизнесменом и незаметно воровал вещи. Зачем? Старый гребень, сумка, статуэтка. Непонятный набор. А в загородном доме пропали телефон Галии и ее обувь. Опять непонятный набор, если учесть, что ни одна из подозреваемых женщин не могла носить такую обувь. Тогда почему?

Дронго налил себе крепкий чай, положил ломтик лимона и сел за стол. Убийцей была женщина. Она вошла вместе с бизнесменом и ударила его по голове. Что она хотела? Просто убить Скляренко? Но просто так не убивают. Тем более таким странным способом. Она не могла точно знать, что проломит ему голову. А если бы он остался жив, что тогда?

Теперь более конкретно. Кто это мог быть? Сама Наиля. У нее был повод приревновать своего мужа. Но могла ли она практически это осуществить? Ведь она была на конференции, где ее видели много людей. И водитель ждал ее, чтобы отвезти домой. Предположим, что каким-то образом она сумела выйти незамеченной. Тогда, конечно, она могла подняться наверх и ударить мужа пепельницей. Может, она узнала, что какая-то знакомая мужа входила в их дом и воровала ее вещи. Даже у самой тихой женщины такая новость может вызвать ярость. Мало того, что он водит эту дрянь в их дом, так она еще и ворует вещи хозяйки. Убедительно? Возможно. Что дальше?

Ее мать, пережившая разрыв с мужем, трагедию с дочерью, когда у Наили был выкидыш и она не смогла его предупредить или предотвратить. Чувство вины могло остаться на всю жизнь. Она считала себя виноватой. «Прямо Фрейд какой-то» – с раздражением подумал Дронго. Чувство вины могло усилиться еще оттого, что Галия вдруг узнает, как ведет себя Константин. А если это он похищал вещи из дома, чтобы дарить своим женщинам? Нет, невозможно. Старый гребень он бы не стал дарить. Он все-таки солидный бизнесмен. И тем более телефон своей тещи или старую сумку своей жены. Нет, он, конечно, ничего подобного не делал. Но изменял жене направо и налево. К тому же Галия знала, как он женился на ее дочери и терпела его до поры до времени. А когда терпеть было уже нельзя, приехала домой, вошла через двери гаража – у нее был пульт в связке с ключами. И поднялась наверх. Она убила своего зятя и ушла, воспользовавшись другой парой обуви и светлым плащом своей дочери. Убедительно. Но какая мать решится на подобное? Она ведь должна была понимать, какую боль причиняет дочери.