Андрей недовольно поджал губы и снова склонился над картой, краем глаза наблюдая за адъютантом. Тот смущенно застыл и тихо-тихо попятился, неслышно затворив за собою дверь.

Родионов воровато оглянулся, хотя прекрасно знал, что в кабинете никого нет. Но привычка есть вторая натура, и от нее очень сложно избавиться.

Шкафчик приоткрыл дверцу, словно таинственный сказочный Сезам, и Андрей налил себе из пузатой бутылки тягучей рубиновой жидкости. Глаз-алмаз оказался набит, и рука натренированно дернулась — ровно половина.

Чисто по-русски хекнув, фюрер поднес бокальчик к губам и потянул пахнувший вишней ликер. Пятьдесят граммов оказали привычное воздействие, и стало еще лучше, когда он вдохнул воздух. Крякнул от удовольствия, ощущая сладость во рту.

— Крепок, собака! И хорош, хорош, куда там прибалтам с их бальзамами в глиняных бутылках! Пусть к русской водке привыкают…

Но перейти к осмыслению политической жизни мозг Андрея отказался, снова переключившись на выброску парашютистов. И сразу возник закономерный вопрос — почему британцы не приняли должных мер по отражению воздушного десанта?!

Ведь во время Критской операции, как знал Андрей по тойистории, ВДВ Геринга понесли чудовищные потери, да такие, что если бы не самая экстренная переброска по воздуху горных стрелков, знаменитых «эдельвейсов», то десант был бы уничтожен.

Может, ответ лежит в том, что никто из политиков в мире, и Черчилль в том числе, еще не оценил в должной мере угрозу, которую могут извергнуть из себя небеса. Ведь все же критские бои имели быть место в мае следующего, 1941 года.

И Штудент просто молодец — командующий ВДВ, генерал люфтваффе, смог оправиться от тяжелейшего ранения, хотя на ноги сумел встать лишь в августе, и не в полугодичный отпуск стал отпрашиваться по ранению, на котором настаивали эскулапы и что был ему положен на самом законном основании.

Нет, генерал кинулся упрашивать Геринга, а потом и его самого, чтобы дали возможность провести операцию, покомандовать реорганизованными частями. Доказывал яростно, с напором, чуть ли не с пеной изо рта, что именно он сможет сделать все как нужно.

И к вящему удовольствию Андрея, Штудент вначале переупрямил своего непосредственного начальника, уломав самого борова, а потом убедил и его самого все-таки…

Лондон

— Сэр, проснитесь, пожалуйста!

Негромкий, но емкий, весьма убедительный голос адъютанта вытянул Уинстона Черчилля из состояния дремотной расслабленности. Глава Кабинета Его Величества моментально стряхнул с себя остатки сна, как добрый охотничий спаниель воду.

— В чем дело?! Русские начали войну с Гитлером?

— Таких сообщений пока не поступало, сэр. — Офицер, как и все природные англичане, обладал свойственным островитянам чувством юмора. — Но вот маршал авиации Даунинг имеет доклад.

— И что там у старины Хью? — Черчилль взглянул с тревожным интересом — командующий королевской истребительной авиацией к глупым розыгрышам предрасположен не был, а потому такой ночной звонок явно не к добру, и никак иначе.

— Наши радары словно обезумели, сэр, и дают множественные отметки целей.

— Насколько множественные? Или началось еще одно воздушное наступление, и толстый Геринг…

Черчилль усмехнулся, вспомнив о своей избыточной полноте, но ему ли самому себя упрекать или иронизировать. Тут лучше выбрать наглядный образ врага, а командующий люфтваффе как нельзя лучше подходил на отведенную ему роль, будто став дешевеньким актером «Глобуса».

— И толстый Геринг бросил на нас всю свою авиацию, выскребя даже древние этажерки?!

— Нет, сэр! Наземные посты лишь в двадцати случаях зафиксировали пролет крупных групп самолетов. Отметки на радарах были множественные, потому усилия наших истребителей зачастую пропали втуне.

— А потому… Да не тяните кота за хвост!

— Выброшены десанты парашютистов. Несколько десантов, а отнюдь не кукол, как раньше. Силою примерно в десяток батальонов, сэр. Уточнить пока не представляется возможным, сообщения крайне разноречивые. Но это вторжение, сэр!

— Так!

Черчилль почувствовал, как его внутри распирает бьющаяся через край энергия.

Разведка ошиблась, твердо доказывая, что высадку десанта немцы начнут не ранее середины сентября. И доказательства с аргументами были приведены крайне серьезные, которым премьер-министр сразу поверил, что оказалось крайне непростым делом для прожженного политикана.