— Это не бой, а избиение!

Клатер сплюнул — нагревшийся «максим» отдавал жаром. В доте было не продохнуть от порохового дыма, все тяжело дышали. Через реку так никто и не переправился, да и на той стороне не было никого видно — попав под плотный пулеметный огонь, красноармейцы попрятались в лесу, который, к их счастью, рос прямо у берега. Только десятки трупов остались немым свидетельством пренебрежения противником.

И еще одним памятником начальственной глупости стала маленькая танкетка, что выползла на эстонский берег, да там и застыла, расстрелянная в упор из противотанкового ружья. Две другие, и все лодки, переполненные бойцами РККА, пошли под синие воды медленно текущей Наровы.

Понтарлье

Вид солдат, двигавшихся по дороге, обрадовал генерала — он испытал прилив гордости за них. Да и те сразу узнавали «Шнелле-Хайнца» (Гудериан давно, с Польши, знал, как его называют за глаза), махали приветственно руками и что-то кричали.

Жара стояла изнуряющая, а потому кителя были расстегнуты, рукава засучены, а каски висели на поясах. Многие снимали даже кепи, но ему ли делать замечание за такую вольность в одежде победителям поляков, бельгийцев, англичан и французов?!

Солдатское нутро уже поняло, что войне конец, радовался этому и Гудериан, ведь один его сын воевал в разведывательном батальоне, где смерть всегда ходит рядом с храбрецами, а второй уже лечился от полученного ранения, к счастью, не очень серьезного. И он как отец двух молодых офицеров не мог не радоваться окончанию боевых действий, время которых уже исчислялось считаными днями.

Ведь французские генералы не могли не понимать, что дальнейшее сопротивление бессмысленно и приведет только к напрасным потерям. Зачем им гибель тысяч молодых французов, ведь это будущее страны, и так обескровленное в прошлой бойне?!

Генерал Вейган и маршал Петен не могут не понимать бесцельность продолжения войны, ведь неспроста они не стали защищать столицу, объявив Париж «открытым городом», после чего правительство бросило ее и, презрев долг, позорно удрало в Бордо.

Швейцарский офицер и двое солдат, стоявшие на той стороне, четко отдали воинское приветствие германскому генералу, и Гудериан ответно поприветствовал их, резко бросив, словно во времена своей кадетской молодости, ладонь к фуражке.

— Герр генерал, получена радиограмма из ставки, — к нему подбежал запыхавшийся адъютант.

— Что там?

— Фюрер отмечает ошибку в вашем рапорте! — офицер скривил губы в улыбке. — Так и написано. Указывается, что вы, наверное, имели в виду Понтелье-на-Соне!

— Ох уж эти ошибки, — усмехнулся Гудериан. — Вчера авиация Лееба разнесла понтонный мост, который только навели мои саперы. А через два часа извинились, ибо в штабе группы армий «Ц» на той стороне «линии Мажино» не предполагали столь глубокого прорыва наших танков. Теперь и фюрер указывает мне на «ошибку». Немедленно радируйте ответ!

Генерал задумался на секунду, затем улыбнулся, снял фуражку и пригладил платком волосы, снимая въевшуюся в них пыль.

— «Никакой ошибки нет. Я лично нахожусь в Понтарлье на швейцарской границе!» Добавьте подпись и отправляйте!

«Фельзеннест»

— Мы вылетим с вами в Компьен немедленно, раз это место выбрано для переговоров о перемирии. Я посмотрел условия о перемирии, написанные вами, Манштейн. Вы неплохо поработали, генерал, и учли мои пожелания. Нам не стоит ущемлять честь побежденных — они сегодня враги, но завтра могут быть союзниками.

— Вы так считаете, мой фюрер?!

— Да, Манштейн, — Андрей скривился в ухмылке — внутри души Гитлер начал брызгать слюной, не соглашаясь. Вот только поделать ничего не мог, лишь изредка вот так выплескивать эмоции.

— Всю свою историю Франция всегда враждовала с Англией. Всегда, генерал. Но истощила себя в войнах на континенте, ибо британцы воюют только чужими руками. Все льют кровь за их интересы, а они раскинули свою империю на полмира и подсчитывают барыши, уверенные в своей неуязвимости. Ведь на их проклятый остров еще никто не высаживался!

— Кроме нормандского герцога Вильгельма Завоевателя, мой фюрер! — Манштейн не был бы самим собой, если бы не поправил сделанную при нем ошибку в любимой для любого немецкого офицера военной истории.

— Это ж было в седой древности, генерал. Вы еще викингов вспомните или римлян. Там еще, если мне память не изменяет, легионы Гая Юлия Цезаря высаживались.

— Так точно, мой фюрер! Прошу простить.

— Союз держав, таких как Германия, Франция и Италия, способен вышвырнуть британцев с континента, где они везде стараются отметиться, как пакостливые коты. Но это только полдела — англичане должны получить урок на всю жизнь: высадка наших войск на Альбионе заставит Черчилля или согласиться на мир, или убраться в какой-нибудь доминион. И вряд ли там его встретят с широко открытыми объятиями — кому нужен политик, проигравший метрополию.