— Знания — вот правильный ответ, Эр’рил из Станди, — как будто прочитав мысли воина равнин, пробормотал ученый и снова погрузился в чтение.

Кивнув, Эр’рил повернулся к дверям, но у брата Рина нашлось еще одно напутственное слово.

— Просто вы нуждаетесь в ключе.

— Что за ключ? — спросил воин, не оборачиваясь.

— Я размышлял две недели и понял, что в этой головоломке отсутствует одно звено. Разыщите его, и путь откроется сам собой.

— Какое звено? Что вы имеете в виду?

— Связующее звено. Нечто, объединяющее врата, Вейр и источник могущества Темного Властелина в единое целое. Мы рассматриваем все это по отдельности, в то время как совокупность явлений остается непознанной. Найдите последнее звено, и все сразу прояснится.

— Это легче сказать, чем сделать, брат Рин.

— Так же, как и обрести мудрость, — вздохнул пожилой ученый и отпустил собеседника, словно школяра. — Луна восходит. Идите к ведьме…

Эр’рил поклонился в последний раз и шагнул за порог. Его ладонь легла на рукоять меча. Слишком много загадок за один вечер. Пришла пора стать верным вассалом. Элене предстоит трудная ночь, и он будет рядом с ней, когда ведьма откроет Кровавый Дневник.

Отринув сомнения, Эр’рил проходил через залы, поднимался по лестницам замка, направляясь к западной башне, известной как Кинжал Ведьмы. Он перешагивал через две ступеньки, приближаясь к комнате, где отдыхала Элена.

Но, шагая, воин почувствовал боль в левой ноге. Когда-то давно, защищая Элену, он получил удар отравленным клинком от каменного гоблина. Теперь зажившая рана напомнила о себе. На полпути к башне Эр’рил пошел медленнее, чтобы не хромать.

Именно в такие мгновения воин чувствовал, что смертен. Вместе с магической книгой он передал дар бессмертия Элене. Заклятие покинуло его тело. Теперь Эр’рил ждал, когда же его волосы поседеют, руки и ноги высохнут, разболятся суставы. Вопреки ожиданиям, он старел с той же скоростью, что и все люди, то есть незаметно для окружающих. Пожалуй, пройдет еще много зим, прежде чем он превратится в старика. Но сейчас, почувствовав ноющую боль от старой раны, он понял, что время ускорилось. Глубоко вздохнув, Эр’рил продолжил путь, но, достигнув верхушки лестницы, уже сжимал зубы, чтобы перетерпеть боль. Ему едва удалось скрыть хромоту от стражников, застывших по сторонам дубовых, окованных железом дверей.

Завидев его, воины приосанились, расправили плечи.

— Как самочувствие Элены? — спросил он.

— Старая целительница с ней, — ответил тот, что стоял справа. — Она дала ведьме выпить отвар сон-травы, чтобы та поспала до восхода луны.

Эр’рил кивнул и приблизился к двери.

Левый охранник тихо постучал, а потом открыл створку. Комната тонула в полумраке. Несколько толстых свечей белого воска горели на каминной полке, в очаге багровели угли. Немного света проникало через окна — за ними в ночном небе ярко сияли звезды и виднелся край луны, поднимающейся из-за моря.

Негромкое покашливание донеслось из уютного кресла около камина, и Эр’рил обернулся на звук. Старуха, одетая во все темное, с седой косой, обернутой вокруг головы, такая же скромная, как и ее наряд, мягко улыбнулась и поправила лежащую на коленях книгу.

— Элена отдыхает в дальней комнате, — прошептала Мама Фреда. — Я намеревалась разбудить ее, когда выглянет луна.

— Она уже выглянула, но пускай девочка поспит еще чуть-чуть. А луна тем временем поднимется повыше. У Элены впереди непростая ночь и трудное утро.

— Да, я слышала. Судьба Аласеи зависит от ее решения. — Старуха улыбнулась, как будто сказала что-то очень радостное. — Слишком хрупкие плечи, чтобы взвалить на них ответственность за весь мир.

— Она справится, — серьезно ответил Эр’рил.

Губы знахарки дрогнули.

— Пока ты с ней, я спокойна.

Воин почувствовал себя несколько неуютно в присутствии старухи.

— Элена сильная, — твердо сказал он, чтобы положить конец разговору.

Мама Фреда зашевелилась, поуютнее устраиваясь в подушках, а на ее плече, протестуя, запищал небольшой зверек — Тикал, златогривый тамринк из ее родных джунглей. Его хвост — кольцо черного меха, кольцо рыжего — обвивал шею женщины, а на крошечной мордашке, выглядывавшей из буйной золотистой поросли, сверкали два больших черных глаза.

— Элена сильная… сильная… — заверещал зверек, подражая Эр’рилу.

Знахарка погладила тамринка и почесала его за ухом, успокаивая. Тикал был одновременно другом и глазами Мамы Фреды. Родившись слепой, она прочно привязалась к зверьку и смотрела на мир его глазами. А сейчас его внимание приковал Эр’рил.

— Сильная, говоришь? — язвительно переспросила целительница. — Ты не помогал укладывать девушку в постель и не вливал в нее вдвое больше сонного отвара, чем обычно, чтобы заставить ее заснуть. На ее плечах очень большое бремя.

— Я знаю…

— Неужели? А ты не думал, что ей нужна настоящая поддержка? И что пара-тройка одобрительных слов или кивок не помогут облегчить ее ношу?

Эр’рил попятился, услыхав обвинение. Сказать по правде, после танца на крыше башни он старался держаться от Элены подальше. К чему обнажать душу? Ведьме и без того достаточно тяжело.